– Кто?

– Роза, Мак и Фиалка.

– Не знаю, Сам. Но Льюис едет сюда, – повторил Генри и посмотрел на меня как на сумасшедшую.

Мама села на кровать напротив Генри и взяла меня за руку. Я вырвала руку и стала играть с пальцами. Прикосновение мамы показалось мне незнакомым.

– Милая.

Я пожевала губу и постаралась понять, чего хочу. Все запуталось и потеряло смысл. Я ничего не чувствовала.

– Не могли бы вы все уйти? Пожалуйста.

– Что? В чем дело, милая? – спросил отец.

– Просто уйдите, – прошептала я и закрыла глаза рукой. Хотелось свернуться клубком и заснуть.

* * *

Меня оставили одну на целых двенадцать минут. Генри пока не вернулся, а родители сейчас сидели на стульях у стены, – все остальное пространство палаты было в моем распоряжении. Они сказали, что не уйдут, но будут молчать, это ведь почти то же самое. Мне этого было недостаточно. Я не хотела, чтобы они сидели в палате. Чувствовала себя виноватой всякий раз, как они смотрели на меня с грустью и замешательством, потому что совершенно потерялась. Хорошо, что хоть Генри, не умолкая, болтал о пустяках.

Дверь открылась, и, даже не глядя, я уже знала, что это Льюис. Все изменилось. Атмосфера сгустилась. Сердце у меня учащенно забилось. Родители подались вперед, Генри подошел к моей кровати и оглянулся на дверь. Чего они ждут? Уж не думают ли, что у Льюиса есть волшебное лекарство, которое исцеляет от всего? Если бы! Но теперь я уже не такая наивная.

Он здесь. Я затаила дыхание, мир остановился. Я не чувствовала радостного возбуждения – только напряжение, смятение и страх. Казалось, из комнаты откачали воздух и трудно дышать.

Никто из нас не проронил ни слова. Я не поднимала глаз. Больно находиться с ними в одной комнате. Вот он идет сюда, его шаги все громче. Решетка кровати опустилась, и я краем глаза увидела ногу Льюиса. Вдохнув, я подняла глаза и увидела родителей в дверях. Так нам, значит, не дадут поговорить наедине.

Я повернула голову, увидела Льюиса и затаила дыхание. Все это время я отлично помнила его лицо – вплоть до крошечного шрама под бровью.

– Саммер, – прошептал он. Я закрыла глаза. Он произнес это имя, и его глаза сияли именно так, как я представляла себе сотни раз в подвале. Мое имя вдруг перестало казаться мне чужим.

Его прекрасные зеленые глаза заглянули мне в душу, и я показалась себе невесомой. Он смотрел на меня по-прежнему, как раньше. Неужели он действительно ждал меня? Так хотелось в это верить, но семь с половиной месяцев – долгий срок. Сколько же времени он считал меня умершей? Может, у него уже новая любовь? Да, он искал меня, но значит ли это, что я нужна ему теперь?

Столько вопросов, но, казалось, я не смогу задать ни одного. Он открыл и потом закрыл рот, и так несколько раз. Наверно, тоже не может подобрать нужных слов. Так же потерян, как я. Я всегда думала, что наша встреча будет романтичной: спасенная девушка бросается в объятия своего парня, и они целуются.

– Лилия, – я услышала голос Мак и рванулась вперед. Она боязливо огляделась по сторонам, стараясь не встречаться взглядом с остальными в палате. Я сбросила с ног тонкое одеяло и встала с постели. Голова закружилась, я пошатнулась.

Льюис ахнул.

– Саммер! – Мама засуетилась, и мне велели лечь. Не обращая внимания на требования близких, я бросилась в распростертые объятия Мак. Она заплакала. Как же я хочу домой! Не в подвал, но куда-нибудь вместе с Розой, Мак и Фиалкой. Без них я не чувствую себя в безопасности.

– Как ты? – Я оглядела ее с ног до головы. Он же ударил ее ножом!

Она кивнула.

– Хорошо. Рана оказалась неглубокой. Фиалка… – Мак всхлипнула.

Что?

– Что Фиалка? Ты же была с ней. Мне так сказали. С ней все нормально? – Мак, всхлипывая у меня на плече, покачала головой. Нет. – Но… не может же быть, что она… – Фиалка умерла. Клевер убил ее.

Я, дрожа, повисла на Мак. Как же это больно. После всего пережитого Фиалка все-таки умерла. Я разрыдалась. Почему все не могло закончиться иначе?

– А Роза? Где Роза? – всхлипывая, спрашивала я. Как же она без нас?

– Она в больнице, но меня к ней не пускают.

Я вытирала слезы, но бесполезно: щеки сразу становились мокрыми от новых.

– Я хочу ее видеть.

– Саммер, остановись, – Генри схватил меня за руку. Я вырвала ее и сделала шаг назад. – Тебе надо лечь.

Я отвернулась. Брат казался мне совершенно чужим.

– Ты знаешь, где она? – спросила я Мак.

Она покачала головой.

– Нет. Я спрашивала миллион раз, но мне никто ничего не говорит.

Тут дверь открылась, и в палату вошла Сесилия.

– Мак, тебе нельзя находиться здесь, – Сесилия покачала головой. – А тебе нельзя вставать, Саммер.

– Лилия, – поправила я ее и замерла. Лилия? Я содрогнулась от потрясения. Что? Нет. Я легла в постель. Почему я так сказала?

– Вы не могли бы выяснить, где Роза? – глаза у меня снова наполнились слезами. – Пожалуйста!

Сесилия кивнула.

– Постараюсь. Мак, а ты иди к себе в палату. Обещаю, что разрешу тебе потом проведать Саммер.

Почему они не называют Мак Беккой? Неужели никто не приходил к ней и не сообщил медикам ее настоящее имя? Я была уверена, что теперь, после выхода из подвала, ее семья обязательно объявится. Мак ушла, я осталась одна. Вернее, не совсем одна.

Краем глаза я видела Льюиса, он смотрел так, будто я сошла с ума. Наверное, он прав, я уже не могла ничего понять. Хочу ли я говорить с Льюисом? Да, но не знаю, как. Что я могу ему сказать? За эти семь с половиной месяцев многое в его жизни, должно быть, изменилось. Мы, строго говоря, не разрывали отношений, и я не представляю, кто мы теперь друг для друга. Чего я хочу? Быть с ним вместе. Определенно хочу быть вместе, но не понимаю, как это возможно. Я уже не та Саммер, которую полюбил Льюис. Мне нечего ему предложить.

Глаза у меня защипало. Он здесь, со мной. Захотелось броситься к нему, но было страшно.

– Не дадите нам минутку? Пожалуйста, – попросила я, опустив глаза. Родители и Генри должны понять, что я прошу оставить меня наедине с Льюисом. Они вышли из палаты, а Льюис пересел на краешек кровати и повернулся ко мне лицом. Теперь придется посмотреть на него. Смотреть куда-то еще уже невозможно. Это же Льюис. Почему я так боюсь?

– Сам, – прошептал он. В произнесенном им имени я не услышала ничего неправильного. Оно имело значение, и я вспомнила все случаи, когда он обращался так ко мне прежде. – Посмотри на меня, милая.

Мне стало нечем дышать. Милая. Едва дыша, я взглянула на Льюиса. Он смотрел на меня с любовью. В его глазах я снова увидела свое будущее. Это осталось прежним. Сердце у меня затрепетало, и я снова почувствовала себя живой.