Если мы хотим заново поставить вопрос о духе капитализма и его роли в развернувшихся трансформациях современной экономической жизни, необходимо предпринять некоторые шаги по реконцептуализации. Чтобы реконцептуализировать аргумент, подробно разобранный в другой работе222, можно обратиться к гегельянским категориям субъективного, объективного и абсолютного духа, очищенным от их исходных метафизических коннотаций, но с модификациями, которые предполагают недавние нововведения в философии и гуманитарных науках. На всех трех уровнях необходимо принять во внимание имплицитные смыслы (эта тема исследована современной мыслью с разных сторон, и концепция воображаемых значений Касториадиса223 представляется наиболее амбициозной попыткой поместить данную проблему в центр социальной теории). В случае субъективного духа аналитическая перспектива не ограничивается вопросом о мотивации (который чрезмерно подчеркнут в «Протестантской этике» и тем самым ведет к последующему неверному пониманию этой работы); более глубокие основания, а также более широкие контексты, включая сами структуры субъективности, также становятся предметом исследования. Авторы, опирающиеся на Фуко, но пишущие после финансового кризиса, утверждают, что неолиберализм пытается формировать субъекта на предприятии224. Такой взгляд убедителен при условии, что модель предприятия понимается как воображаемая проекция, и продолжающаяся конфронтация с историческим опытом может высветить новые следствия и внутренние проблемы. Объективный дух – это сфера институтов, причем эту область не следует редуцировать к «институтам капитализма», которые концептуализируются «новой институциональной экономикой» как правила игры, в основе которых императивы экономической рациональности. Задача скорее состоит в том, чтобы связать эту рациональность с социологической и социально-философской традициями интерпретации смысла, укорененного в институтах и в то же время внешнего по отношению к ним – от коллективных представлений Дюркгейма до воображаемых значений Касториадиса. Наконец, адаптированное понятие абсолютного духа описывает взгляд на мир и условия человеческого существования, включенные в капитализм как культурную формацию. И опять, эксплицитные идеологические и утопические конструкции капитализма составляют только часть общей картины; лежащие в основе смыслы открывают возможность различных интерпретаций, и здесь понятие «воображаемого» выглядит вполне релевантным. В качестве первого приближения мы можем выделить три аспекта. Утилитарное воображение, предварительно выявленное Марксом, когда он описывает капиталистическое превращение природы в систему общей полезности, которая имеет общие основания с капиталистическими представлениями о богатстве, включая потребительскую стоимость, меновую стоимость и абстрактную форму стоимости, которая становится медиумом аккумуляции. Рациональность подсчетов и господства является неизбежным результатом утилитарного видения мира, но она также создает образы власти, которые могут возникнуть в качестве корректив или альтернатив существующему порядку. Наконец, современный капитализм укоренен в характерном представлении цивилизации модерности об автономии. Однако эта связь носит более сложный характер, чем могли бы предположить доминирующие идеологии. Связь между индивидуалистической и капиталистической формами экономической жизни – широко известная тема современной мысли, но примат рынка также является подробно разработанным организационным и идеологическим принципом, и когда он (по крайней мере в одной из версий неолиберального дискурса) рассматривается как выражение автономии в смысле самоорганизации, защита предполагает конфронтацию с другими интерпретациями автономии. Здесь, как и на других уровнях капиталистического воображаемого, границы между духом и критикой капитализма далеки от того, чтобы быть непроницаемыми.

Все из упомянутых выше аспектов предполагают дальнейшее объяснение культурных и институциональных оснований. Дух капитализма оказывается составным и мультиконтекстуальным полем смыслов; это полностью соответствует направлению мысли Вебера в его незавершенной работе (можно также добавить, что это понимание комплексности делает его ближе к позиции Вернера Зомбарта, хотя это и не признавалось). Но Вебер также описывал капитализм как «наиболее судьбоносную силу нашей современной жизни», и эта запоминающаяся формулировка продолжает вдохновлять тех, кто хочет подчеркнуть динамическую сторону данного феномена. Более емкое описание капитализма Шумпетером в качестве прежде всего процесса изменения несет тот же смысл: опыт и образ нового экономического режима, способного к слому не только внешних препятствий, но и собственных исторических предпосылок и временны´х границ. Такое представление возвращается, как правило, в периоды стремительных и радикальных изменений, которые не редкость в последнюю четверть века, и его однозначно не следует рассматривать как нерелевантное по отношению к современному теоретизированию. Отношения между оформляющим духом и трансформирующей динамикой по-прежнему остаются предметом споров.

Статьи, опубликованные здесь225, затрагивают различные темы, обозначенные выше, но делают это весьма различным образом. Уве Шиманк226 помещает свою интерпретацию современного капитализма на перепутье социологических дебатов. Он принимает понятие функциональной дифференциации как определяющую черту современного общества, но предлагает сочетать его с пересмотренной версией Марксова аргумента о примате экономической сферы, который теперь укоренен в специфических утверждениях о капитализме, а не в «материалистической» концепции истории и общества. Более того, он опирается на достижения системной теории, прежде всего на работы Никласа Лумана, чтобы прояснить логику дифференциации, но затем фундирует весь аргумент в теории действия. В общих терминах множественные автономные домены действия – не сводимые к закрытому списку, не подчиненные системной логике – являются первичной основой социальной жизни. Примечательной особенностью модели Шиманка является комбинация аспектов, которые иначе подчеркиваются различными теориями действия. Акторы, преследующие свои цели в различных доменах, создают структуры, в дальнейшем более или менее склонные к тому, чтобы развивать собственную динамику и становиться могущественнее своих создателей; каждый из доменов порождает специфические и определенные ценностные ориентации; но универсум смыслов, который оформляется вокруг таких ценностей, также отмечен иллюзиями, в равной степени характерными для этого поля (последний аспект, связанный с преувеличением и ошибочным пониманием реальной, но ограниченной автономии, фигурирует прежде всего в исследовании практического смысла Бурдьё).