– Ротмистр! Я старший адъютант штаба Варшавского военного округа Гримм! Мы будем играть, или мне придется просить у вас свою визитную карточку, чтобы завтра вас смогли разыскать для объяснений мои друзья? Вы, конечно, можете апеллироватъ к своему физическому недостатку, но тем не менее вы – трус!

– Господа, господа! Успокойтесь! – зашумели вокруг члены клуба. – Подполковник, как вам не совестно попрекать господина ротмистра физическим недостатком? Стыдитесь!

Но Гримм уже завелся. Он выхватил из кармана конверт, разорвал его, вынул 500 рублей и шлепнул купюрой по бортику.

Играем, ротмистр? Неужто боитесь? У вас же железная рука!

– Довольно, подполковник! – Агасфер сделал вид, что потерял терпение. – Хотите играть по-серьезному? Извольте!

Он достал из кармана портмоне и, вынув оттуда три пятисотки, аккуратно положил их на свою сторону бортика.

Гримм криво улыбнулся и снова достал из кармана конверт. Однако Серафима оказалась проворнее и вырвала конверт из его рук.

– Анатолий, ты пьян! Не позволю! Мы с таким трудом и риском заработали эти деньги, и я не позволю вам бросать их на ветер!

Она не кричала, скорее, зло шипела. Однако, видимо, тоже потеряла контроль над ситуацией, говоря вслух о «труде и риске заработка» денег, многократно превышающих официальное денежное содержание подполковника.

Окружающие стали переглядываться и пожимать плечами. Вице-адмирал, все еще багрово-красный, протер очки и воззрился на полторы тысячи рублей, выложенные Агасфером.

– Однако! – воскликнул он. – Хороша ставочка: полугодовое жалование вице-адмирала за дюжину шаров! Впрочем, если членам клуба по карману покупка новой яхты каждый год – чему тут удивляться!

– Стыдитесь, господа! – раздался откуда-то из задних рядов чей-то густой бас. – В Императорском яхт-клубе – вести разговоры как в дешевой харчевне! Все мы знаем, что малоимущих здесь нет-с!

– Так мы будем играть партию или нет? – спокойно поинтересовался Агасфер, поправляя обшитое кожей акулы основание протеза. Его друзья в монастыре паулинов, мастеря специальный протез для игры на бильярде, с трудом раздобыли кусок такой кожи – из-за ее шершавости основание опорной руки не могло соскользнуть ни на сукне, ни на отполированной древесине бортиков.

Между тем Серафима Бергстрем, выхватив из рук своего спутника конверт, с оскорбленным видом направилась к выходу. Подполковник догнал ее. Обняв Серафиму за талию, он увлек ее в ближайший эркер[53] и горячо зашептал ей что-то в ухо. Фон Люциус держался поблизости от них, словно сторожил ссорящуюся парочку.

Наконец, женщина гордо тряхнула головой, сунула надорванный конверт в руки любовника и быстро пошла к выходу из клуба. Возбужденный Гримм, крикнув вслед ей что-то резкое, направился в сторону бильярдной, однако фон Люциус, придержав его за локоть, тоже внес свою лепту в перепалку:

– Вы сошли с ума, господин Гримм! Нынче вы получили гонорар и вольны распоряжаться им по своему усмотрению! Но деньги в конверте… Это производит на общество определенное впечатление. Могут спросить, почему адъютант штаба военного округа, пусть даже и старший, носит в конвертах сумму, превышающую его годовой оклад?! Вы по-прежнему намерены играть?

Гримм кивнул.

– Тогда выслушайте мой совет, милостивый государь! Вернувшись в бильярдную, упомяните невзначай, что удачно играете на скачках, или в «Польскую лотерею». И что только сегодня получили с кого-то долг! И последнее, сударь: если вы проиграете, не надейтесь, что я собираюсь компенсировать ваш проигрыш даже ради прекрасных глаз мадам Бергстрем! Чтобы заработать следующий гонорар, вы должны меня кое-чем порадовать!

Выслушав его, подполковник снова кивнул, переложил деньги в свой бумажник, а скомканный конверт полетел в урну. Дотронувшись до плеча немца, Гримм заметил:

– Пьян я или трезв, но нынче не проиграю! Кстати, господин фон Люциус, известно ли вам, что мой нынешний противник является, как и я, старшим адъютантом! Только не в Варшавском округе, а в Главной Императорской квартире, как мне нынче шепнули! Драгунский ротмистр Полонский, брат того Полонского, который состоит в составе Адмиралтейского совета его величества!

– Вот как? – пристально посмотрел на лже-Полонского фон Люциус. – Очень, очень интересно…

Гримм, вернувшись к столу, поклонился Агасферу:

– Ротмистр! Господа! Прошу прощения за не слишком красивую сцену, свидетелями которой вы все только что были! – Он задержался у стойки, выбирая кий. – Я, знаете ли, сорвал неплохой куш на последних скачках и имел неосторожность пообещать своей «фемине» ожерелье, по которому она давно тоскует. И она, вообразите себе, испугалась, что останется без подарка! Так что еще раз прошу прощения. Играем, ротмистр?

Агасфер кивнул.

– Ах да, совсем забыл! – Гримм добавил к лежащей на бортике купюре еще две, вынув их на сей раз из бумажника. – Кто разбивает, ротмистр? Вы? Прошу! И имейте в виду, я сегодня в ударе!

Игра началась. Ставка в три тысячи рублей была редкостью даже в Яхт-клубе, и вокруг стола собрались, забыв о стынущем ужине, почти все присутствующие.

Первую партию Агасфер запланировал проиграть и, оценивая манеру игры противника, едва тронул шаром-битком выстроенную пирамиду. Гримм, не видя подходящей цели, тоже решил действовать осторожно и не вывел под удар противника ни одного верного шара. Однако это его не спасло, и следующим ударом Агасфер раскатал по столу всю пирамиду. Гримм немедленно воспользовался этим и хлестко загнал в лузы два шара, чуть «скиксовав» на третьем.

Агасфер дважды обошел вокруг стола, прежде чем выбрал «жертву», и ударил. Раз, другой, третий. В принципе, при удачном раскладе он мог бы, наверное, и завершить партию, но это не входило в его планы. Под восхищенный шепот окружающих Агасфер выбрал красивейший дубль, ударил – и промазал.

Побледневший было Гримм воспрянул духом и загнал в лузы еще два шара. Он же, немного погодя, воспользовался рискованным дублем противника и завершил партию.

Собрав со стола выигрыш и держа в левой руке бумажник, торжествующий Гримм обратился к Агасферу:

– Не желаете попытаться отыграться, ротмистр? На тех же условиях?

Тот заглянул в свой портмоне, сделал легкую гримаску:

– С наличными туговато нынче. Примете чек берлинского банка в качестве обеспечения?

Гримм оттопырил нижнюю губу:

– Признаться, я предпочитаю иметь дело с наличными, ротмистр!

– Вы позволите? – Фон Люциус протиснулся в первые ряды зрителей, поклонился Агасферу, с почтением полистал вексельную книжку берлинского банка. – Позвольте представиться, господин ротмистр: советник Германского посольства Гельмут фон Люциус! Уверяю вас, господа, Дойче-банк – солидная финансовая структура, одна из наиболее надежных в Европе! И хотя я принципиальный противник азартных игр, но не могу испортить удовольствие моему старому другу, герру Гримму, и вам, господин Полонский!