Красный как рак Витя начал оттаскивать Ладу. Розовые брючкидамы стали черными, бейсболка свалилась в воду, золотые браслеты стучали поасфальту. Весь рынок, затаив от восторга дыхание, наблюдал за фарсом. Надместом побоища летали мат, визги и висел густой запах французской парфюмерии,которой, как всегда, излишне щедро была полита Лада.

Тема дернул меня за плечо:

– Поехали.

– Бросить Донских в неприятной ситуации? – растерялась я.

– Ага, – кивнул Тема, – лучше сделаем вид, будто не виделискандала, а то их потом стыд съест. Тебе бы понравилось общаться со свидетелямисвоего позора?

Признав правоту Темы, я пошла к «Пежо». Лягушкас, которыйпосле одиннадцати вечера должен был из непонятного растения трансформироватьсяв райский цветок, Юра впихнул в джип Темы.

– Хорошие вы люди, – чуть не прослезился несчастныйолигофрен, получив чаевые, – поэтому предупреждаю: Олег гад, он не сказалнебось, что Лягушкас опасный. Он вас всех сожрет! До единого! У ПетраМихайловича с Рублевки тещу съел. Правда, потом сгнил. Не переварил!

– Наверное, у Петра Михайловича была ядовитая теща, – наполном серьезе заявил Тема. – Спасибо тебе, золотко, иди домой. Вот, держи,купишь себе еще мороженое.

Лягушкас мы поставили недалеко от крыльца.

– Умираю спать хочу, – зевнул Тема. – А ты не ложись, выйдипотом и на цветок посмотри. Интересно, он и впрямь хорош?

– Маловероятно, – хмыкнула я. – Из котенка не получитсятигр.

— Да? – расстроился Тема. – Думаешь, зря потратился?

– Но вполне возможно, что Лягушкас шикарно расцветет, –быстро изменила я точку зрения.

– Ой, только не надо меня жалеть! – скривился Тема.

После ужина я почитала книгу, потом, осторожно озираясь,выползла на балкон и вытащила тщательно спрятанную под железным подоконникомпачку сигарет. Противные домашние объявили Ложкино безникотиновой зоной, и мнеприходится туго. Если думаете, что активные противники «раковых палочек» Кеша,Зайка и Дегтярев сумели когда-то избавиться от пагубной привычки к табаку, тоошибаетесь – они никогда им не баловались. Мне отчего-то кажется, что, имейОльга пристрастие к курению, в особняке на каждом шагу стояло бы по десятьпепельниц, но Зая не выносит даже намека на запах, как она выражается, «сухогонавоза, завернутого в дурацкую бумажку».

Я облокотилась на парапет и стала смотреть вниз. Ой, а чтотам такое огромное у крыльца? Может, забытая сумка? Причем не дамская, аспортивная! Любопытство стало нестерпимым, я спустилась на первый этаж испросила:

– Собаки, гулять пойдем?

С громким лаем к моим ногам кинулась одна Жюли. Снап, Банди,Хуч и Черри даже не пошевелились.

– Не желаете размять лапы? – повторила я предложение.

На этот раз отозвался Хуч. Он поднял круглую крупную головус черными висящими ушами и укоризненно сказал:

– Гав.

Помолчал мгновение и добавил:

– Гав, гав.

На человеческий язык данное высказывание следовало перевеститак:

«Мать, ты сошла с ума! Какие гуляния ночью? В животемурлыкает каша с мясом, вредно топтать лапы, когда идет процесс пищеварения.Иди спать, завтра утром погоняем по саду».

– Ваша позиция ясна, – улыбнулась я. – Значит, пойдусмотреть на сумку одна.

Нечто мягкое, нежно-пушистое коснулось моей босой ноги, япосмотрела вниз. Жюли преданно заморгала.

– Не переживай, выйдем вдвоем, – успокоила я йоркшириху, ита, счастливо взвизгнув, полетела к двери.

Из всех собак Жюли – самая бойкая и бесстрашная. Вообщеговоря, она принадлежит няне близнецов, детей Аркаши и Зайки. Спустя некотороевремя после переезда Серафимы в Ложкино Жюли абсолютно адаптировалась, и теперьнам кажется, будто крохотная, весом чуть больше булки с вареньем, псинка всегдаобитала в доме.

На лето близнецы Алька и Валька отправляются ко второйбабушке. Зайкина мама живет под Киевом, у нее тоже немаленький особняк иогромный сад, в котором растут плодовые деревья и кустарники. Серафима,естественно, едет с ребятами. Няня бы с удовольствием прихватила с собой иЖюли, но имеются три мешающих вывозу животинки обстоятельства. Теперь междуРоссией и Украиной существуют таможня и паспортный контроль. Вернее, проверокдве. Но российские кордоны вы минуете спокойно – то ли наши парни болеепрофессиональны, и им хватает беглого взгляда, чтобы определить, везет липассажир контрабанду, то ли здесь есть еще какая-то причина, но паспорт ониотдают мгновенно и, вежливо пожелав счастливого пути, уходят. А вот ихукраинские коллеги намного более шумные и въедливые, они непременно полезут ввещи и начнут придираться к мелочам. Провезти собачку будет трудно. На Жюлипотребуют кучу справок и сертификатов, а потом посадят несчастную иоркшириху накарантин, и дрожащая от ужаса псинка проведет в специальном боксе кучу времени.Это раз. Во-вторых, Жюли очень любит Ложкино и страдает, когда ей по какой-топричине приходится выезжать из коттеджа. В-третьих… Впрочем, для того чтобыоставить йорка дома, хватает и первых двух пунктов.

Я отперла тяжелую входную дверь и сказала:

– Вперед!

Жюли молнией метнулась было в сад, но притормозила, осела назадние лапы и возмущенно залаяла.

Жюли храбрая до безрассудства. В ней всего-то восемьсотграммов веса, а сердце и характер боевого слона. Крошка обладает заоблачнойсамооценкой и абсолютно искренно считает, что она способна справиться сразбуженным зимой медведем. Скорей всего, сейчас отважное существо увидело мышьи загорелось желанием во что бы то ни стало ее проглотить. Ну какое право имеютгрызуны разгуливать по саду, если в него вышла Жюли? Хорошо, что Банди непожелал сейчас совершить поздний моцион. Наш питбуль боится полевок до одури:обычно, встретив на дорожке мышь, собака бойцовой породы валится со стоном набок и лежит в обмороке, пока хозяева не приведут Бандюшу в чувство.

– Эй, Жюли, – тихо сказала я, – успокойся, иначе разбудишьЗайку.

– Р-р-р… гав-гав.

– Кому сказано, прекрати!

– Тяв, тяв, тяв!

– Ну, погоди, – пригрозила я и стала спускаться поступенькам, – не стану долго уговаривать, возьму под мышку и отнесу в дом. Сидитам, если не умеешь себя вести…