– Не хочешь признаваться? – насупилась Лада. – Могу убратьболь в два счета. А еще… сейчас настроюсь… э… э… У тебя проблемы, да? Якивнула.

– Вот! – подскочила Лада. – Поняла? Ощущаю поле! Поэтомурастения, посаженные мною, живут столетиями! Я замечательный ландшафтныйдизайнер. Другой весь исстарается, а клумбе через год кирдык. У меня же двестигодков трава колоситься станет.

Я изобразила на лице полнейший восторг и предложила:

– Покажи, что решили брать Теме.

Лада вцепилась в меня железными пальцами и потащила в глубьрынка.

— Смотри! – с восхищением заорала Донская, тыча гелевымногтем в гнутые веточки. – Африканская береза.

– Да? – с легким сомнением протянула я. – Выглядитобыкновенно.

– На ствол посмотрите, – вступил в разговор продавец.

– Наши чахлые, больные, на гормонах выращенные, – запелаЛада, – африканские здоровее, пятьсот лет простоят.

– Тема столько не проживет, – ляпнула я, – и дом за стольдолгий срок развалится.

Лада захлопнула рот, но тут же вновь разинула его:

– Не нравятся березки, возьмем пегие клены, из Австралии.Сторговала недорого, пять штук за ствол.

– В какой валюте? – осторожно осведомилась я.

Лада вновь повисла на моей шее:

– Дашуль! Неужели заставлю потратить лишнюю копейку? Ясноедело, в долларах, не в евро же. Клены привиты от оспы, абсолютно здоровы.

– У деревьев бывают болезни? Продавец закатил глаза:

– Дама, вы откуда?

– Из Ложкина, – честно призналась я.

– Тогда понятно, – с невероятным презрением выплюнулторговец. – Наши-то, рублевские, хорошо в сути вопроса разбираются.

– Олег, не хами! – взвизгнула Лада. – Дашуля не чета всяким,с позволения сказать, новым русским. Она, кстати, преподаватель. Хорош из себяпрофессора по баобабам корчить, лучше покажи Орангус Лягушкас.

– Это чего такое? – всполошился молчавший до сих пор Тема.

– Цветок, – зевнул Олег, – вон, плоская кадка. Мы с Темойуставились на неаккуратный куст с одним бутоном, похожим на ярко-красныйтеннисный мяч.

– Ерунда какая-то, – задумчиво протянул Тема, – и совсемнекрасивый.

Лада и Олег громко рассмеялись.

– Орангус Лягушкас распускается ночью, – снизошел до насторговец, – цветок потрясающей красоты, с дурманящим ароматом. Сейчас он имеетнепрезентабельный вид, но после полуночи… Это надо видеть! Вы возьмите один напробу, поставьте у крыльца и полюбуйтесь. У наших, рублевских, целые аллеи изЛягушкаса.

– Олег прав, – закачалась на каблуках Лада. – Хватай, Тема!

– Сколько? – деловито осведомился сын полковника.

– Для вас девятьсот девяносто девять, – заулыбался Олег. –Скинул, как лучшим оптовым покупателям, остальным по тысяче отдаю.

– В какой валюте? – задала я ставший традиционным вопрос.

– В евро! – выкрикнул Олег.

– В долларах! – рявкнула Лада. Воцарилась тишина.

– Ладно, – ожил через минуту продавец, – забирай.

– Неси в машину, – приказала Донская. – Кто у нас платит?

Тема покорно зашуршал купюрами. Олег свистнул – из-запалатки вышел чумазый парень.

– Оттащи Лягушкас, – приказал Олег.

– Не, – затряс нечесаной головой юноша, – боюсь.

– Прекрати идиотничать.

– Он меня сожрет! – чуть ли не со слезами на глазах закричалработник.

– Кретин, – откликнулся продавец растений.

– Страшно!

Мне стало смешно.

– Право, нет нужды опасаться растения, оно не кусается!

– Еще как хватает, – загундосил паренек. – Раз, и рукуотчекрыжит!

Я глянула на Ладу, та постучала себя кулаком по лбу и суровоспросила:

– Юра, урод, хочешь на мороженое?

– Да, – с восторгом произнес юноша.

– Тогда бери Лягушкас и шагай вперед и с песней! – рявкнулаДонская.

Юра перекрестился, поднял кадку, сделал пару шагов и заорал,словно слон, которому в хобот забралась мышь: «У меня мурашки от моей Наташки…»

Тема споткнулся, я уронила сумочку, а Лада гавкнула:

– Заткнись!

— На вас не угодишь. Сами приказали «вперед и с песней»! –обиделся Юра.

– Идиот… – начала было Лада и замолкла.

По ее враз вытянувшемуся лицу стало понятно – Донскаяувидела нечто малоприятное. Не успела я сообразить, что произошло, как Лада сграцией владимирского тяжеловоза ринулась вперед.

Я прищурилась и заметила в двадцати метрах от нас Виталия,плотно упакованного в вызывающе белые брюки. Донской разговаривал счерноволосым мужчиной, а позади прораба, возле пластмассовых вазонов, изкоторых торчали лохматые пионы, сидела на табуреточке ярко размалеванная девицас сине-черными, свисающими почти до талии патлами.

С трубным воплем: «Сука!» Лада подскочила к цветочнице,вцепилась в ее космы и стала тыкать ничего не понимающую бабенку мордой вбело-розовые «шапочки».

– Сволочь! – бушевала прорабша. – Я видела, как ты назадницу Вити глядела! Голодными глазами! Раздевала чужого мужика! Гадина! Убитьтебя мало!

Донской обернулся, резко покраснел и попытался схватитьжену, я бросилась на помощь прорабу. Но в Ладе проснулась звериная сила, оналегко вывернулась из моих рук и вновь напала на торговку. Но у цветочницыпервый испуг прошел, она подняла один из вазонов, опрокинула его на Ладу, затемловко сбила растерявшуюся Донскую с ног и, сев на поверженного врага верхом,начала тыкать ее носом в лужу, приговаривая:

– Нужен мне твой кобель! У него небось и сифилис, и СПИД, игонорея, и блошки всякие. Перетрахал тут весь женский контингент без разбора. Ая девушка честная, мне с таким неохота связываться…