озарилась золотисто-лазурным сиянием.

Она протянула ему навстречу свою тонкую с длинными пальцами руку, и когда юноша вложил свою ладонь в ее, ощутив необычайное тепло исходящее от Богини та добавила:

– Помни, Керк – сегодня умер, а к жизни я возвращаю тебя, Святозар, – и повела его к черной стене.

Они подошли вплотную к стене и остановились, наследник в последний раз обернулся, точно бросив прощальный взгляд тем кто его ожидал в Сварожьих лугах, и, приметив, что музыка уже стихла, спросил Бурю Ягу Усоньшу Виевну:

– Скажи, Богиня, почему в народе говорят, что ты приходишь в образе страшной, черной старухи с косой в руке, а я тебя вижу красивой, молодой женщиной.

Буря Яга усмехнулась, и, качнув своей божественной головой, нежным голоском, наполненным разом трепетом звонкой капели и пением птиц, сказала:

– Ты видишь меня красавицей, потому что у тебя доброе и чистое сердце, потому что в Яви ты не кому не делал зла. Если бы твое сердце было полно зла, порочности и нечистот ты бы меня увидел уродливой старухой в черном длинном плаще с косой в руках, которой я бы гнала тебя прямо в само Пекло. Ну, а теперь, если ты готов? – добавила Богиня и бросила на юношу пронзительный взгляд.

А когда Керк утвердительно кивнул головой, выпустил ее руку, да сделал робкий шаг в тьму… Буря Яга легохонько подтолкнула его в спину, и он стремительно понесся вниз в черную пропасть. Наследник летел, как ему показалось, очень долго, не чувствуя своего тела, но ощущая ускоряющуюся быстроту движения, а когда вдруг приземлился, то почувствовал сильный удар, будто он плашмя всем телом упал на что-то твердое, и, испытав страшную боль в груди, глубоко вздохнул, да потерял сознание.

Глава двадцать первая

Святозар очнулся от глубокого обморока и почувствовал острую боль в сердце, он с трудом открыл глаза и первое, что увидел – это потемневшее от страданий и горя лицо отца. Наследник лежал на своем ложе, а рядом сидел правитель и держал его за руку.

– Отец, – еле слышно прошептал Святозар.

– Молчи, молчи, сын, тебе нельзя говорить, – с тревогой в голосе сказал правитель, и поправил холодную тряпицу, которая лежала на лбу сына.

Наследник посмотрел на отца и вдруг заметил, что виски его темных волос побелели, ему так захотелось поддержать его, рассказать ему о встрече с Богиней Смерти, и, конечно же, успокоить. Святозар было, опять попробовал, что-то сказать, но лишь невнятно простонал. Правитель приложил свои пальцы к губам сына, и, замотав головой, добавил:

– Мальчик мой, не говори ничего, тебе нельзя. Ты лучше поспи, поспи сынок, – и тогда Святозар вытянул губы, поцеловал пальцы отца, и, закрыв глаза, забылся гнетущим сном.

Каждое последующее пробуждение наследника было весьма тяжелым и болезненным. Вся грудь и левая рука не просто болели, они пылали, словно Святозар очень сильно обжог их, но только боль была не снаружи, а шла изнутри. Впрочем, горела не только рука и грудь, жар не спадал со всего тела, временами наследника лихорадило, а впадая в забытье, он бредил. Сколько это, длилось времени, Святозар не мог, понять, изредка приходя в себя, он зрел лишь встревоженное лицо отца, да слышал жалостливое всхлипывание доброжила.

Наконец ему стало легче, это случилось ранним утром. Как и прежде Святозар открыл глаза и заметил, что солнечный свет заливает его опочивальню, грудь и рука все еще болели, но жар уже пошел на убыль. Наследник осмотрелся и узрел подле себя отца, тот сидел на сиденье, положив голову на ложе сына. Правитель, видимо утомленный бессонной ночью, крепко спал. Святозар аккуратно так, чтобы не потревожить отца, приподнялся на правой руке, и, опершись на подушку, оглядел опочивальню. В покоях еще находилась няня Бажена, которая сидела в уголке, и что-то перебирала в руках. Как только наследник зашевелился, она подскочила со своего места и бросилась к нему:

– Что, ты, Святозарушка, что? – и легонько погладила правителя по волосам, отец резко поднял голову и испуганно посмотрел на сына, а увидев, что тот жив, туго вздохнул, протянул руку и потрогал ему лоб.

– Прости, отец, я не хотел разбудить тебя, – больным голосом проговорил наследник и с укоризной зыркнул на няню Бажену.

– Зачем ты поднялся, мальчик мой. Сейчас же ложись, – беспокойно сказал отец и помог сыну лечь, поправив под ним подушку. – Не подымайся, пока. Тебе нужен покой.

– Отец, мне кажется, что тебе надо отдохнуть. Ты плохо выглядишь, очень уставшим. А, за меня не тревожься, со мной все будет в порядке, – негромко произнес Святозар.

– О, сын, пусть твои слова исполняться. Но сейчас для меня важно одно, чтобы ты поправился, – добавил правитель и вновь ощупал лоб сыну.

– Отец, – продолжил наследник. – Я хочу с тобой поговорить.

– Нет, нет, сын, оставим все разговоры на потом. Тебе нельзя волноваться. Ты должен отдыхать, – поспешил ответить правитель, и отрицательно качнул головой.

– Я, чувствую себя намного лучше, отец. А мой разговор не может ждать, – все еще слабым голосом протянул Святозар.

Правитель вгляделся в лицо сына и явно терзаемый сомнениями, по поводу его состояния, сказал:

– И с этим разговором мы не можем повременить?

– Нет, отец, не можем, – очень твердо вымолвил Святозар, не сводя с него упрямого взора.

– Что ж, хорошо. Бажена. – Ярил повернул голову в сторону няни. – Будь добра, сходи и принеси для наследника теплого молока, нам надо побеседовать.

Бажена кивнула головой и неторопливой, старушечьей походкой вышла из покоев, тихонько прикрыв за собой дверь.

– Отец, скажи мне, что с Эрихом? – спросил Святозар.

Лицо правителя враз потемнело, уголки рта дрогнули, он тяжело вздохнул, и, смахнув со лба сына каштановые локоны, негромко ответил:

– Он в темнице.

– Отец, – сказал, наследник и губы его слегка затрепетали. – В том, что случилось, виноват я. – И когда отец недоуменно посмотрел на сына, продолжил, – да, виноват, я. Если бы я рассказал тебе то, что знал. Может быть, я сейчас не лежал на этом ложе. Тогда в лесу после испытания, когда я отправился на выручку к брату, я видел около костра, за которым сидел слуга Эриха – Нук. Видел очертания и глаза волка, а позже когда я дотронулся до него, спящего, я почувствовал словно не живую плоть, а каменное, бездыханное тело. Отец я уверен, что Нук не просто вурколак, человек – волк, он злой ведун. Именно он натравил Эриха на меня, именно он заговорил кинжал, именно его злобный взгляд и дух я видел в глазах брата перед нападением. Ты должен отправить его