Она сказала себе, что должна что-нибудь поесть, хотя при мысли о еде желудок свело судорогой. Она погружалась в бездну – она это понимала. Каждый день давался ей все тяжелее. И дело было даже не в том, что случилось в Афганистане, хотя те картины все еще преследовали ее. Дело было в другом. Ей слишком тяжело быть здесь, быть где угодно.

Но ей и не нужно никуда идти. Что это значит? Что пора не быть нигде? Может, это ответ?

Она закрыла глаза, потом открыла, испугавшись темноты почти так же, как света. Протянула руку к стакану, но рука тряслась слишком сильно и не могла его взять. Ее захлестнула слабость. Может, она просто умрет прямо здесь, и никто не будет знать причину.

– Вставай.

Она услышала голос, заморгала и увидела стоявшего у стола Джареда.

– Что?

– Вставай. Мы уходим отсюда.

Он схватил ее за руку, поставил на ноги и почти поволок к двери.

«Он хочет заставить меня что-то сделать, – подумала она. – Заставить взглянуть на мои неправильные поступки, стать лучше. Он больше не собирался слушать моих возражений». Эта догадка вызвала у нее страх и облегчение. Может, он покажет ей какой-то выход.

– Куда мы идем? – спросила она.

– Домой.

Не в госпиталь? Не в центр реабилитации?

– А что потом? Я тут же уйду. И вернусь сюда.

Она хотела, чтобы в ее словах звучал вызов, но тут же поняла, что ее голос слишком слаб.

– Это уж твое дело.

Дорога не заняла и пяти минут. Джаред помог ей выбраться из кабины и отвел к задней двери дома.

Она знала, что теперь последует лекция, и в душе надеялась, что Джаред сумеет убедить ее. Но сомневалась. Что он мог сказать такого, чего она не говорила себе? Он не волшебник. Просто парень, у которого есть слабость – помогать тем, кто попал в беду.

На улице было еще светло, несмотря на десятый час, и Мишель видела все ясно. Даже пса, привязанного возле двери.

Она остановилась и вытаращила глаза. Пес был приличных размеров – метис лабрадора и, возможно, овчарки. Короткошерстный, как палевый лабрадор, с темной мордой и темными ушами. При их появлении он испугался и отошел подальше, насколько позволяла веревка.

Мишель ахнула, увидев рубцы на боках собаки и торчавшие ребра. Пес буквально излучал страх. Он задрожал так сильно, что даже упал, потом кое-как встал и попытался забиться в угол маленького крыльца.

Мишель стало нехорошо.

– Что с ним такое?

– Кто его знает? Мой приятель работает в службе спасения животных. Этого малыша подобрали сегодня утром. Он был избит и брошен. Я привез его сюда. Ему требуется уход – питание и забота.

Мишель оторвала взгляд от собаки и уставилась на Джареда:

– И ты собираешься это делать?

– Нет. Этим займешься ты, Мишель. У него нет никого на свете.

Она попятилась:

– Я не умею обращаться с собаками.

– Придется научиться. И поскорее. Ветеринар говорит, что пес не больной. Просто истощен и запуган. Боится всего. Прежние хозяева совершенно не заботились о нем. Возможно, даже издевались. Неизвестно.

Джаред достал из кармана ключи и направился к машине.

– В доме лежит собачий корм. Остальное сообразишь сама, – сказал он напоследок.

Карли несла поднос с приборами, салфетками, стаканами и кружками к следующему столику. Выходные накануне Четвертого июля были безумно многолюдными. Она разрывалась между отелем и рестораном, где после ухода Дамарис и нескольких официанток ей приходилось обучать новых сотрудниц. В это воскресное утро в ресторане должна была работать Мишель, но после вчерашнего бегства она больше не появлялась.

Карли не знала, что делать. Позвонить Джареду и спросить, все ли в порядке? Позвонить в полицию? Не дергаться и молчать? Она напомнила себе, что, если бы случилось что-нибудь плохое, она бы узнала об этом. Сэм сообщил бы. Но ее все равно не покидала тревога – жила на краю сознания и мешала сосредоточиться на делах.

Первый столик она уже накрыла – салфетки, приборы, стаканы и кружки. Но все делала на автомате. Впрочем, дела в отеле шли хорошо. А ресторан даже выиграл от появления Хелен. Она вообще оказалась для них бесценным подарком – прекрасно готовила и придумывала аппетитные блюда дня. Ее салат с курятиной на лепешке фокачча распродавался моментально. Карли собиралась поговорить с Мишель насчет того, чтобы включить его в меню. Если она вообще появится и сможет говорить о бизнесе.

Она накрыла столик и двинулась к следующему. Дверь ресторана открылась. Карли обернулась и хотела сказать, что ланч начнется через час, но увидела Эллен.

Элегантная блондинка с улыбкой подошла к ней. Она выглядела привлекательно и профессионально в сшитом на заказ костюме и на высоких каблуках, но Карли прекрасно видела оскал в ее улыбке. Готовясь к неизбежной атаке, она расправила плечи и изобразила на лице приятное удивление.

– Привет, Эллен.

– Карли. Ты все еще здесь? Я удивлена.

Чему? Что Карли работала в ресторане или что она все еще в отеле?

– Не поняла.

– Я думала, Мишель уже уволила тебя. Ты небольшая находка для бизнеса.

– Мишель не может меня уволить. Ты сама позаботилась об этом. Сказала ей, что правление настояло… – Она замолчала, внезапно поняв суть игры. – Так дело не в комитете? Никто не диктовал Мишель, что она должна делать, а что нет. Если кредит выплачивается, нет никаких дополнительных правил. Что за нехорошую игру ты затеяла?

Приятная улыбка не покидала лицо Эллен.

– На твоем месте я вела бы себя осторожнее. Ты ведь не хочешь огорчать особу, которая держит в руках твою судьбу, верно? Это было бы глупо. Особенно с учетом того, что у тебя ребенок. Куда ты пойдешь, если потеряешь тут работу? Что будешь делать? – Улыбка стала еще шире. – Я видела бухгалтерские книги, Карли. Это входит в мои обязанности. Мне известно, как мало ты зарабатываешь. С учетом того, что тебе приходится платить няньке, ты еле сводишь концы с концами. И у тебя почти ничего не отложено на черный день, так? Потеряешь работу, а значит, и жилье, и это будет катастрофа.

Еще три месяца назад так бы и случилось, с горечью подумала Карли. Но Эллен не знала про десять тысяч долларов. Не знала, что Карли ни за что не хочет потерять работу, но это не станет катастрофой. Они с Габби продержатся благодаря Мишель.

– Молчание – знак согласия, – усмехнулась Эллен. – Столько проработала тут, а все равно нищая. Ты нищая. Расплата та еще сука, не так ли?

– И не она одна, – спокойно сказала Карли, стараясь, чтобы Эллен не заметила, как она потрясена.

– Я хочу, чтобы ты помнила об этом каждый день, – заявила та. – Помни, как близко ты к краю финансовой пропасти.