Мы с ней никогда не прыгнем в пропасть на канате и не отправимся на вечеринку в роскошных платьях. Что там еще у нас считалось клевым? Караоке? Благотворительные марафоны? Фокусники? Откуда мне знать. Лично я люблю животных, кроссворды и (до недавнего времени) водку. Что может быть «клевее»? Уж точно не уроки танца живота. Не квесты по выходным. И не девичники, о нет.

– Произошло ли что-нибудь конкретное, что побудило вас обратиться к врачу? – спросила она. – Какой-нибудь инцидент, может, разговор с другим человеком? Я понимаю, рассказывать о своих чувствах чрезвычайно трудно, но очень здорово, что вы решились на такой шаг.

– Показаться доктору мне предложил один друг, – сказала я, чувствуя, что после этого слова по телу прокатилась легкая волна удовольствия. – Рэймонд, – уточнила я.

Мне было довольно приятно произносить это имя с раскатистым начальным звуком. Это было хорошее, достойное имя, что казалось справедливым. Этот человек заслуживал чего-то хорошего – в конце концов, с учетом далеко не блестящих физических данных, у Рэймонда и так было достаточно трудностей, чтобы еще вдобавок зваться Юстасом или Тайсоном.

– Не могли бы вы мне рассказать, после каких событий вы решили обратиться к врачу? Что побудило вашего друга это предложить? – спросила Мария. – Как вы тогда себя чувствовали?

– Мне стало немного грустно, и я была немного выбита из колеи. Вот, собственно, и все. И друг предложил мне сходить к доктору. А та сказала, что если я не хочу пить таблетки, то нужно ходить сюда.

Она пристально посмотрела на меня.

– Не могли бы вы рассказать, отчего вам стало грустно?

Из моей груди вырвался вздох – куда более долгий и драматичный, чем я ожидала. Я почувствовала, что дыхание перехватывает, глотка сжимается под напором слез. Не плачь, Элеанор. НЕ ПЛАЧЬ ПРИ ПОСТОРОННИХ.

– Это довольно скучно, – сказала я, изо всех сил стараясь, чтобы голос мой звучал небрежно. – Просто… неудачное романтическое увлечение. Вот и все. Абсолютно банальная история.

На какое-то время стало тихо. Наконец, желая как можно быстрее с этим покончить, я добавила:

– Я совершила ошибку, подумав, что… В общем, неправильно истолковала некоторые сигналы. Представление о предмете моего увлечения оказалось в корне неверным.

– Раньше с вами такое бывало? – спокойно спросила Мария.

– Нет, – ответила я.

И опять надолго воцарилась тишина.

– Кто был этот человек, Элеанор? Не могли бы вы рассказать, из-за чего вы… как вы выразились? – неправильно интерпретировали сигналы? Что это были за сигналы?

– Ну, мне понравился один мужчина, как говорят, небольшое увлечение, и я немного размечталась, а затем поняла, что на самом деле повела себя глупо. Мы не могли быть вместе. А он… словом, оказалось, что он мне в любом случае не подходит. Он оказался совсем не таким, как я думала. Мне стало грустно, я чувствовала себя последней идиоткой из-за того, что все это себе выдумала. Вот и все… – мой голос дрогнул.

– Так, значит… в этой истории мне хотелось бы прояснить несколько моментов. Как вы с ним познакомились? Каков был характер ваших с ним отношений?

– О, в действительности я так с ним и не познакомилась, – сказала я.

Она перестала строчить в своем блокноте, возникла неловкая пауза. Насколько я понимаю, в драматургии такое называется «переломное событие».

– Понятно… – сказала она. – Тогда где вы… где же пересеклись ваши пути?

– Он музыкант. Я увидела его выступление и запала – кажется, так сейчас говорят.

– Он… он известный исполнитель?

Я покачала головой.

– Нет, он здешний. Живет в нашем городе. По сути, совсем недалеко от меня. Он не особенно знаменит. Пока.

Мария Темпл ничего не сказала, просто ждала продолжения. Она даже не подняла бровь. Ничего. Я поняла, что после моих слов она составила не совсем верное представление о моем поведении.

– Хочу пояснить, – сказала я, – я не какая-нибудь назойливая фанатка. Я только узнала, где он живет, и переписала для него стихотворение, которое даже не отправила. И еще один раз написала ему в «Твиттере», но больше ничего. Это не преступление. Все эти сведения находились в открытом доступе. Я не нарушала никаких законов.

– И раньше, Элеанор, вы не оказывались в схожей ситуации, с кем-нибудь еще?

Понятно, она решила, что я сумасшедшая, которая преследует незнакомых людей. Мило.

– Нет, никогда, – твердо и искренне ответила я. – Просто он… он привлек мое внимание, пробудил во мне интерес, но на том все. Он был, ну, красивый.

Еще одна долгая пауза.

Наконец Мария Темпл откинулась в кресле и, к моему облегчению, заговорила. Мне было невыносимо трудно все это – отвечать на все эти вопросы, говорить о себе, беспокоиться, не выставляю ли я себя неприлично наивной, как мне самой казалось.

– Элеанор, сейчас я изложу вам, как развивались события, а вы скажете, что об этом думаете. В виде тезиса предположим, что вы увлеклись этим мужчиной. Подобные эмоции являются своего рода «пробным прогоном» перед настоящими отношениями. Они переживаются очень остро. Пока все звучит правильно, разумно?

Я смотрела на нее в упор.

– И вот, – продолжала она, – вы получали удовольствие от своего увлечения, вы чувствовали чувства. Скажите, что привело к тому, что чувства внезапно исчезли? Что остановило ваше увлечение?

Я откинулась на спинку кресла. Для меня оказалось неожиданностью это поразительно точное изложение случившегося. Кроме того, Мария задала очень интересный, проницательный вопрос. Несмотря на золотые ботинки и дешевые брелоки, я уже могла видеть, что Мария Темпл отнюдь не дура. Мне потребуется время, чтобы обдумать все как следует, пока же я пыталась собраться с мыслями и сформулировать внятный ответ.

– Полагаю, отчасти я ощущала, что все уже решено, и что, когда мы наконец встретимся, мы точно полюбим друг друга, поженимся и так далее. Я чувствовала себя, не знаю, в каком-то смысле готовой к таким отношениям. Такие люди, такие мужчины, как он, нечасто встречаются на моем жизненном пути. И мне казалось совершенно правильным не упустить представившийся шанс. К тому же, я знала наверняка, что… кое-кто… обрадуется, узнав, что я нашла такого человека. Но когда мы в конце концов оказались в одном помещении – а я к этому событию готовилась очень тщательно, – все как будто… рассыпалось. Я понятно говорю?

Она ободряюще кивнула.

– Думаю, я поняла, прямо в том зале, что была полной дурой, вела себя как подросток, а не как тридцатилетняя женщина. В нем не было ничего особенного, я на нем зациклилась, но на самом деле на его месте мог быть кто угодно. Мне очень хотелось понравиться ма…

К счастью, Мария кивнула и перебила меня, не дав зайти слишком далеко.