Теперь Лиза чуть не плакала. Ну почему, почему такполучается?! Почему один всегда говорит не то, что слышит другой?!

Он сказал – я не дам тебе читать в машине, – а она услышалав этом заботу, и желание поговорить, и необходимость того, чтобы она была рядомс ним, а не со своими бумагами! Он всего лишь хотел, чтобы Лиза выключила свет,а она за три секунды выдумала себе целую жизнь с ним, а он ничего такого неимел в виду, совсем ничего!

– Лиза, что ты сопишь?

– Ничего.

– Я… сказал что-то не то?

– Ничего ты не сказал.

Белоключевский помолчал. Он старательно вспоминал последниенесколько секунд.

Что такого? Ну, сказал, что снег идет, дорогу не видно. Чтоему мешает свет. Чем она недовольна?!

Вот и пойми этих женщин!

Внезапно он подумал, что все будет сложно – намного сложнее,чем представлялось ему ночью на неудобном и скользком диване, потому что укаждого из них своя жизнь и еще то, что в книгах называется «прошлым», да и сбудущим как-то не слишком понятно.

Единственное, что было совершенно очевидно, – он не можетвыносить ее удрученного сопения рядом с ним и осознавать, что причина этогосопения он сам. Дмитрий решительно не понимал, что он такого сделал!

Пять минут назад все было нормально, черт возьми!

– Лиза, хватит сопеть, лучше объясни мне, в чем дело.

– Нет никакого дела, Дима! – Не рассказывать же ему, что онадумала одно, он думал другое, а на деле вышло третье, и во всем виноваталампочка над щитком!

– Веди машину, дорога плохая.

– Это точно, – согласился Белоключевский. – Плохая.

Теперь ей уже хотелось, чтоб Макс поскорее приехал, чтобы неоставаться с соседом наедине.

Может, когда Белоключевский спал с ней, он тоже что-то вовседругое имел в виду?!

От навалившейся тоски и чтобы не разговаривать с ним, онавытащила телефон и набрала Дунькин номер. Никто не ответил.

Должно быть, ванну принимает, решила Лиза. Или сразу пошласпать, а телефон бросила внизу, рядом с сумкой.

А Вадим?..

Вспомнив про Вадима, Лиза похолодела. В прямом смысле словапохолодела – руки моментально стали ледяными и словно чужими.

– Димка, я и забыла совсем! Там же Вадим! Дунька пошладомой, а там он!

– Наплевать на него.

– Как наплевать?!

– Да так.

– А если это он?! Он убьет ее!

– Нет. Это не он и не убьет.

– Откуда ты знаешь?!

– Я знаю пока не все, – заявил Белоключевский высокомерно, –но я точно знаю, что Вадим не имеет к происшедшему никакого отношения!

– Откуда?!

– Хочешь скажу – от верблюда?

– Нет, не хочу. И не смей разговаривать со мной таким тоном!Я не твоя послушная жена номер пять!

– Номер три.

Тут Лиза изумилась:

– Почему три?

– Потому что я был женат дважды. Ты будешь женой номер три.

Господи, спаси и помилуй! Он что, делает ей предложение?!

Или она опять слышит совсем не то, что он говорит?

Она не станет его спрашивать. Не станет именно потому, чтоона трусиха и сейчас, кажется, трусит всерьез. Она не станет спрашивать, потомучто боится, что все именно так – он вовсе ничего серьезного не имел в виду,просто шутил. Какая там у нас жена по счету?!

Ей не хотелось возвращаться обратно – в ту жизнь, где онаникогда и никому не доверяла, где была Наташка, бросившая ее на съедениеволкам, директриса, первая любовь на первом курсе, потом вторая любовь, а потомИгорь, сказавший ей строго, что это «не его проблемы»! Она сыта по горло тойжизнью и почти поверила в возможность новой и не может и не хочет смотретьназад!

Кто из классических героинь говорил – я подумаю об этомзавтра?

Лиза Арсеньева, как та самая классическая героиня, тожеподумает об этом завтра.

Хотя никакое завтра может не наступить.

Или сказать ему словами, как он просил когда-то, что она еголюбит, и жить без него не сумеет, и что он изменил ее мир – как в романе встихах?

Ну, на худой конец, – в прозе!..

– Дима…

– Что?

Лиза перевела дыхание и ничего такого не сказала. Не смогла.Струсила.

– Дим, нам, наверное, надо вернуться. Вадим может бытьопасен.

– Нет. Не может.

– Да откуда ты знаешь?! – заорала она. – С чего ты взял?!

– Лиза, – сказал он спокойно, – сейчас мы доедем до дома ивсе обсудим. Я… я только прошу тебя оставаться в стороне. Ты не должна мнемешать, потому что это очень важно. То есть, если сегодня нас не… убьют, – онслегка запнулся на этом слове, – значит, уже никогда не убьют. И мы будем житьдолго и счастливо.

– И умрем в один день? – спросила она дрожащим голосом.

– Я надеюсь, – серьезно ответил он. В свете приборного щиткаего лицо казалось странно бледным и постаревшим. – Я бы очень не хотелоставаться тут в одиночестве. Без тебя. Так что договоримся на берегу. Сегодняты будешь меня слушаться.

– А мы правда умрем в один день? Он хмуро глянул на нее.

«Кажется, я его раздражаю. Вот до чего дошло».

– Правда. Но хотелось бы… как-то это отсрочить.

– Что? – тупо спросила Лиза.

– Нашу смерть, – объяснил Белоключевский серьезно. – Котораядолжна наступить в один день. Будешь меня слушаться?

– Дима, если бы я тебя слушалась, ты бы весь сегодняшнийдень пролежал в ванне. Мертвый. И не только мертвый, но еще и обгоревший. Тыхоть это понимаешь?

– Да, – согласился Белоключевский. – Понимаю. Я еще сто разскажу тебе спасибо, но сейчас мне надо довести дело до конца.

– Ты опять говоришь, как хренов Шерлок Холмс!

– Я не могу сказать по-другому! – крикнул он. – Я ничего немогу тебе объяснить, потому что сам еще не все понимаю!

– Объясни то, что понимаешь!

– И этого не могу, потому что у меня нет никакихдоказательств и… подтверждений! Все будет вечером.

– Хорошо. Хорошо. – Лиза сложила руки на коленях иуставилась вперед, в метель. – Скажи мне, кто убил Свету.