её ближе к усыпальнице, Маргарита упорно двигалась вперёд. Песок пустыни резал глаза, забивался в нос и уши, хрустел на зубах.

– А теперь я достойна войти в чертог, тварь?! – вскричала она.

Однако от её напускной храбрости тут же не осталось и следа.

Глаза статуи распахнулись и сверкнули красным, в этот момент Маргарита Романова провалилась в темноту.

* * *

Марго очнулась с криком и села на постели. Рядом с ней всё это время сидел Альберт Ряховский. Привстав со стульчика, федерал склонился над её постелью, пока Марго жадно глотала ртом воздух.

– Тише, тише, – прошептал он как можно мягче. – Всё хорошо.

Оглядевшись, Маргарита сообразила, что находится в палатке.

– Мы уже на месте? – слабым после крика голосом спросила она. – На вулкане?

– Так точно.

– А где все остальные?

– Пошли в храм неба за оставшейся статуэткой, – ответил Ряховский и бросил взгляд на рюкзак, лежавший рядом с кроватью. – Ещё чуть-чуть, и мы откроем эту проклятую сферу.

– А почему вы не с ними? – с лёгкой настороженностью спросила Марго.

– Кто-то же должен был остаться с вами, пока вы не очнётесь. Я вызвался, чтобы Саша немного развеялся и пошевелил мозгами.

В ответ Марго устало усмехнулась.

М-да, ему бы это не помешало.

В палатке повисло неловкое молчание. Не сразу, но Маргарита всё-таки решилась взглянуть в лицо Ряховскому. За прошедшие двое суток он сильно похудел и осунулся, нижнюю половину лица скрывала щетина. Но в то же самое время Марго могла с уверенностью сказать, что это уже не был тот самоуверенный, грубоватый, мужланистый сотрудник ФСБ, что пришёл за ней в торговый центр три дня назад. Несмотря на кратковременность их совместной работы по сравнению с тем же Ковальским, они все, и Марго с Ряховским в частности, многое успели пережить вместе. Не раз спасали друг другу жизнь, не раз выручали, подбадривали, подсказывали.

Её внутренняя гордячка яростно бунтовала, но тут в памяти всплыл образ Ковальского, их разговор во время подъёма на Джебель-Баркал. Несмотря на свою принципиальность, принадлежность к спецслужбам, которые, как виделось Марго, предпочитали не признавать своих ошибок, Ковальский всё равно извинился перед ней, чем несказанно удивил и тронул. Она всегда очень высоко ценила это качество в людях – искренность, умение признать вину, но, к собственному сожалению, была вынуждена согласиться, что редко прощала или извинялась сама.

В душе Маргарита ощутила глубокое раскаяние. Настала пора это исправить, хотя бы немного. Она вспомнила то облегчение и воодушевление, которое увидела на лице Ковальского, когда он произнёс заветные слова извинения. И как ей самой стало лучше. У неё не было полной уверенности, что Ряховский выслушает и поймёт её так же, как она выслушала Ковальского, но Марго знала, что попытаться стоило.

– Альберт Рудольфович, – осторожно начала она, взглянув федералу прямо в глаза. – Знаете, я тут много думала обо всём произошедшем, и… я хотела извиниться перед вами. За всё.

Нахмурившись, Ряховский наклонился ближе.

– Правда? А за что конкретно? – его голос был бесстрастным.

– За то, как относилась к вам с дядей Сашей. Как дерзила, лезла не в своё дело и прочее, – она выдохнула с досадой.

Придётся рассказать ему.

– Понимаете, Федеральная служба безопасности по факту лишила меня семьи. Папа целыми днями пропадал на работе, мог исчезнуть на несколько недель, а нам с мамой только и оставалось, что молиться, чтобы он снова вернулся домой. Только мы с ней так увлеклись, что совсем забыли о самих себе.

– Поясните? – брови Ряховского удивлённо изогнулись.

Марго набрала в грудь воздуха, еле сдерживаясь, чтобы не заплакать. Глаза тут же начало щипать.

– У моих родителей была одна машина на двоих. Обычно ею пользовался папа, но в тот роковой день её вела мама. День был дождливый, она ехала по мосту. Кто-то покопался в автомобиле, перерезал тормозные шланги. Мама не смогла совладать с управлением и вылетела с моста в реку. Уже после вскрытия медики сказали, что скорее всего она потеряла сознание при ударе о воду и в итоге захлебнулась. Машину нашли на дне реки лишь через пару недель. Узнав об этом от отца, я сорвалась с занятий и помчалась на место. Я всё видела: как достали автомобиль, как его вскрыли, как вытащили нечто, лишь отдалённо напоминавшее мою мать…

Ряховский сник и положил свою сухую ладонь на ладонь девушки.

– Сожалею о вашей утрате, Марго. Но при чём здесь ваш отец?

Чувствуя, что с каждым словом ей как будто легче, она продолжала:

– Машину вывели из строя, чтобы убить его, а не мою мать. Они не знали, что ею может воспользоваться кто-то другой, так как официальным владельцем значился отец. Это были прихвостни одного урода, которого благодаря отцу удалось посадить за решётку. После того как его работа в ФСБ лишила меня матери, мы с ним сильно поругались. Виновников так и не нашли, и я решила, что вы же их и покрываете. Ведь вы же всемогущие чекисты, для вас вроде как все двери открыты. Тогда мне показалось, что отец работает на шайку бандитов с корочками, и на этой почве между нами вспыхнула нешуточная ссора. Он не мог простить мне оскорбление своей службы, коллег, лично его. А я не смогла простить ему смерть мамы. Именно поэтому мы так долго и не общались. И именно поэтому я сразу восприняла вас в штыки, хотя вы делали всё возможное, чтобы предотвратить катастрофу.

Ряховский хмыкнул, но молчал, давая ей продолжить.

– Здесь, в Египте, несмотря ни на что, я увидела вас обоих в деле и поняла… что заблуждалась. По крайней мере, в вас двоих. Увидела, что вам не всё равно, иначе вы бы бросили нас в любой момент. И теперь, когда вы оба не раз спасали меня и господина Ратцингера, я поняла, что должна извиниться перед вами, пока ещё не поздно.

Несмотря на все попытки сдержаться, на глазах девушки набухли слезы.

– Раз я упустила свой шанс попросить прощения у папы, то с вами я такой ошибки не допущу, – она всхлипнула и утёрла нос рукавом. – Простите меня…

Ряховский смотрел на неё с непроницаемым лицом, а потом медленно выдохнул. Марго напряглась, опасаясь его реакции.

Наконец пожилой федерал заговорил:

– Я приму ваши извинения, но и… – он помолчал. – Вы тоже примите мои. Я не знал ничего толком о гибели вашей матери. Тогда, несколько лет назад, Владимир может и рассказывал между делом, но вряд ли, иначе я бы запомнил. И да, я… Саша уже говорил мне об этом в самолёте… Я тоже допустил несколько проколов. Был несколько несдержан и… поспешен в суждениях. Особенно насчёт вас, Марго.

Теперь уже настал её черед удивиться.

– Когда я вас увидел в первый раз там, в торговом центре, то счёл выскочкой. Закомплексованной молоденькой либералкой, пытающейся