И мы молча пошли по аллее и вышли к людям. Наверное, такое ощущение испытывают бедолаги, заблудившиеся в тайге и изрядно одичавшие, случайно наткнувшись на лагерь геологов.

– Я быстро, – сказал эльф, улыбаясь какому-то своему знакомому.

Слуга поднес мне бокал вина, который я тут же залпом осушила, чувствуя, что в горле совсем пересохло. Какое-то странное чувство накатило на меня. Перед глазами все поплыло, а сознание, которое я старалась удержать силой воли, все-таки куда-то потерялось.

Я не проснулась, а скорее очнулась в своей кровати. За окном было светло, а во рту все еще сохранялся привкус вчерашнего вечера. Все пережитое выпало в моей душе в осадок, поэтому казалось чем-то сродни ночному кошмару.

Наскоро сняв с себя это ужасное платье, нацепив привычные шмотки, я спустилась вниз, где меня уже ждали. Судя по странным взглядам, вчера что-то было…

– Тебе уже лучше? – осторожно спросил Джио, косясь на Андоримэля, чье лицо в этот момент было больше похоже на мем упоротого лиса. Мне безумно захотелось сфотографировать это выражение, чтобы потом приделать к нему полсотни надписей из категории: «Сначала я думал, что ты нормальный человек, а потом прочитал твою стену в Контакте».

– Что у нас на этот раз? – поинтересовалась я, присаживаясь на свободный стул. Голоса у меня совсем не было. Вместо него у меня вырывались какие-то хрипы и сипы.

– А ты не помнишь? – поинтересовался Джио. – Совсем не помнишь?

– Помню кое-что, но смутно… – зевнула я, наливая себе стакан воды. – Так в чем дело, Джио? Андоримэль? Какого черта вы молчите, как на поминках?

– Смотри-ка, теперь я снова Джио, – изумился орк. – А еще вчера я был крокодил Гена.

– А я… – взгляд эльфа не предвещал ничего хорошего, – я был…

– Чебурашкой… – мрачно выдохнула я, понимая, что вчера я что-то пропустила, будучи непосредственной участницей происходящего.

«Я был когда-то странной…» – запела моя совесть жалобным и хриплым голосом. Я поморщилась и спросила ее о том, где она была вчера и почему оперативную сводку о своем поведении я узнаю от посторонних лиц. Совесть грустно посмотрела на меня и стыдливо умолкла.

– Ладно, – просипела я. – Я сильно накосячила?

– Значит, придется пересказывать… – вздохнул эльф. – Джио, давай ты… У тебя лучше получится.

– У меня язык не поворачивается, – сглотнул орк. – Давай ты! Ты был ближе всех…

Эльф вздохнул и плеснул себе воды в стакан, давая мне понять, что повествование будет долгим. Может, еще не поздно сбегать за спальным мешком? Вдруг рассказ затянется до вечера?

– Так что произошло? – нетерпеливо просипела я, чуть не перевернув свой стакан.

– Стоило мне уйти на пять минут… Каких-то пять минут… Я до сих пор не могу поверить, что за пять минут можно было напиться до такой степени. Когда я пришел ты, в перекрученном платье, собрала вокруг себя толпу народа с горячим желанием произнести тост, – вздохнул Андоримэль.

– И что тут плохого? Тост – это хорошо… – и тут я поймала его взгляд и поняла, что тост оказался не совсем приличным, правда, насколько, я пока еще не догадывалась.

– Ты почему-то решила, что из задних рядов тебя плохо видно, поэтому залезла на стол. И вот ты с бокалом вина начала рассказывать тост про то, что мужчину трудно понять умом и женская логика на это не способна. И в качестве аргумента привела пример, что стоит ему отдаться, то тебя назовут одним очень неприятным словом, а вот если не отдашься, то тебя обзовут еще более неприятным словечком.

– И что тут плохого? Нормальный тост! – хрипло возмутилась я. – Жизненный…

Эльф еще отхлебнул водички и продолжил свое повествование.

– Я как раз подошел в тот момент, когда ты решила организовать конкурс и искала двух добровольцев. Конкурс назывался «Кто больше выпьет!». Когда они нашлись, ты объявила, что призом будет некое действо, которое созвучно с одним старинным и неспешным танцем, однако к танцу имеющее посредственное отношение, – сглотнул Андоримэль. – Гости предположили, что исполнителем приза будешь ты, но ты улыбнулась и сказала, что это действо будет делать тот, кто проиграет тому, кто победил. Народ сразу оживился, но добровольцы позорно дезертировали с поля алкогольного боя. Постояв немного на столе, ты задумчиво проинформировала всех о том, что тебе скучно, мол, не хватает любви и ласки, поэтому решила станцевать танец с раздеванием, чтобы, как ты заявила, «показать свою красоту, которую этот урод не заценил». Народ занервничал, уверяя тебя, что и так все прекрасно видят. Но нет, ты была неумолима и стала петь какую-то заунывную песню, пытаясь снять с себя платье. Тебе, слава богам, не удалось это сделать. Ты оступилась и упала со стола прямо на гостей, которые не успели расступиться.

– Жертвы были? – спросила я, сглатывая.

– Если не считать двух сломанных рук и ушибов, то все отделались легким испугом. Я тогда бросился к тебе на помощь, но ты сама встала, покачиваясь, и потребовала «продолжения банкета». Я попросил тебе больше не наливать, отобрал твой бокал, содержимое которого ты предварительно вылила мне на голову со словами: «Остынь, парниша, ты не в моем вкусе!» – но ты тут же сориентировалась и схватила со стола полную бутылку вина. «Я, как интеллигентная девушка, привыкла пить из бокала!» – пафосно заявила ты, пытаясь найти то, что можно наполнить вином. И тут твой взгляд упал на хрустальную туфельку. «Чей туфля? Моя туфля!» – обрадовалась ты и тут же сняла ее с ноги, водрузив на стол. Бутылка была закрыта пробкой, но тебя это не остановило… Ты своим ногтем вдавила пробку внутрь. «Опачки! Вот и пригодились! Никогда не покупайте такую хреновую обувь! У меня все ноги вспотели, пока я сюда доковыляла! И, по-моему, я во что-то вляпалась! Прикиньте, кто-то нагадил в королевском саду! Безобразие!» – заявила ты, наливая себе полную туфлю, из которой через мгновенье взяла и отхлебнула. Половину зрителей стошнило, другая половина, обладая не столь богатым воображением, вовремя успела отвернуться.

– И что было дальше? – спросила я, дрожащей рукой поднося стакан с водой к губам.

– Дальше было веселее! – обнадежил Андоримэль. – Ты решила спеть грустную песню о любви. Но, как ты выразилась, «туфля» теперь тебе мешала, поэтому ты вытащила какого-то гнома и поставила ее ему на голову, сообщив, что если он, скотина, дернется, то ты его поймаешь и раздавишь, «как букашку». Ты называла его ласково: «Гомик». «Пока гомик тут постоит, я немного вам спою». Гном намек понял и стоял покорно, пока ты его привязывала скатертью к дереву. «Чтобы наверняка!» – сказала ты, аргументируя свое действие. Я снова попытался тебя остановить, но ты взяла со стола вилку и как-то задумчиво произнесла, приставляя ее к моей шее: «Не бойся ножа! Бойся вилки! Одним ударом – четыре дырки!» Я решил отойти в сторону и посмотреть, что будет дальше. И тут ты запела. Судя по песне, посвящалась она некой особе голубых кровей, а точнее, способу его соблазнения: «Только прынца нет, где же он подевался, я не поняла!» К середине песни на тебя напала жуткая икота, поэтому эффект был незабываемым. Джио удалось отвязать гнома, дико извиниться перед ним, пока ты была занята своей песней. Все были в шоке. По окончании этого кошмара, который ты назвала песней, ты радостно сообщила, что только что слышала «Бис!», хотя мне послышалось что-то другое, менее цензурное, явно имеющее противоположное значение. И ты спела ее еще раз. А потом ты увидела оркестр. Схватив со стола початую бутылку вина и отхлебывая прямо из горлышка, ты направилась к ним с просьбой сыграть «Снова стою одна…». Такой песни оркестр не знал, но ты стала ее напевать со словами: «Ловите ритм!» Я дал приказ оркестру не вестись на уговоры и играть громче, чтобы заглушить твое пение. Но не тут-то было. Ты расценила все это как вызов и стала орать так, чтобы перекричать оркестр. В итоге битва закончилась ничьей. Ты села и разрыдалась, рассказывая что-то про несостоявшуюся любовь. Я попытался тебя поднять и утащить в карету, но ты сопротивлялась. Джио тоже не смог сдвинуть тебя с места. Мы попробовали вместе, но тут ты зарыдала, что хочешь окрошки! Никто не знал, что такое «окрошка», но ты тут же решительным шагом пошла к общему столу. «А что оливье здесь нигде нет?» – поинтересовалась ты, а потом взяла какой-то салат, налила в него воды, попробовала и сказала: «Фу, какая гадость эта ваша заливная рыба!» При чем тут рыба, я не понял, но решил не вмешиваться. А потом ты подошла к его императорскому величеству, который решил вновь присоединиться к гостям после недолгого отсутствия…