из дома мистера Бернэма Вы обратились ко мне с просьбой помочь Вам добраться на остров Маврикий. Я пытался отговорить Вас от избранного Вами способа и взамен сделал Вам брачное предложение, которое Вы отвергли.

Лишь много позже я, поразмыслив, осознал, что пребываю в большом долгу перед Вами за отказ моему искреннему, но поспешному предложению супружества. Теперь мне абсолютно ясно: друг другу мы нисколько не подходим, и я считаю крупной удачей, что своим отказом Вы избавили меня от необходимости взять курс на беспросветную глупость. По сути, мы просто знакомцы, кого свел случай, и никто из нас не вправе чего-то ожидать от другого.

Я счел необходимым дать сие разъяснение, поскольку вскоре отбываю в Китай, и вполне возможно, что наши с Вами пути вновь пересекутся. Коли так, я надеюсь, что это будет просто встречей знакомых.

За сим имею честь оставаться

Вашим покорным слугой,

Захарий Рейд, эсквайр

Он уже ставил подпись, когда с берега донесся хруст гравия под колесами экипажа. Глянув в иллюминатор, Захарий увидел коляску Ноб Киссина-бабу.

– Я привез вам подарок, мастер Зикри! – крикнул гомуста.

Захарий вышел на палубу.

– Какой еще подарок?

– Слугу! – Ноб Киссин сиял улыбкой. – Он присмотрит за вами в поездке. Хватайтесь за подобную золотую возможность. – Гомуста хлопнул в ладоши: – Вот, прошу!

Из коляски выбрался мальчик; спрыгнув на землю, он выжидательно уставился на изумленного Захария. Парнишке, одетому в обычный наряд слуги – тапки, шаровары, длинная белая рубаха, в поясе перехваченная кушаком, – было лет десять, не больше. По малолетству, голову его укрывал не тюрбан, а бандана, из-под которой свисали длинные темные волосы.

– Пропади ты пропадом, бабу! – взбеленился Захарий. – Какой, к черту, слуга? Он же совсем еще шкет. Это мне придется его кормить и подтирать ему задницу!

– Пусть он молод, зато услужлив и прилежен, – ласково сказал гомуста. – К тому же чистоплотен и здоров – язык без налета свидетельствует о регулярном стуле. Кушать-мушать много не просит. Сделает, что велят: застелет кровать, приготовит ванну, разомнет ступни. А вы сидите себе и отдыхайте. Он вам прекрасно подойдет, будет отменным кхидматгаром.

– Поди ты к бесу! Я не нуждаюсь в отменном… хид… как там… мать его…

Ноб Киссин страдальчески сморщился и стал живописать тяжелые обстоятельства, выпавшие на долю мальчика:

– Отец сгинул, в Калькутте будущее туманно. Мать чрезвычайно бедна. Есть угроза попасть в лапы детских воров. Вот почему он хочет добраться до Макао, где служит собрат его отца. Тот человек мой приятель, и потому я должен оказать содействие.

Тут что-то не то, подумал Захарий.

– Я одного не пойму, бабу: если дядя парня ваш приятель, почему бы вам не взять мальчишку с собою на “Ибис”?

– Капитан Чиллингворт не даст соизволенья. Могу обратиться лишь только к вам. Мальчик не станет вашей обузой. По прибытии в Китай вы умоете руки, сдав его дяде. Он счастлив услужить вам задаром. Крайне полезен и годен для всякой черной работы. К тому же изряден в английском.

– А где он будет дрыхнуть? – не сдавался Захарий. – В каюте и одному-то тесно.

– Ничего страшного, уложите себе под бочок. Он не привередлив.

– В рот вам дышло! – рявкнул Захарий. – Я не собираюсь спать с пацаном!

Гомуста был невозмутим.

– Послушайте, он же маленький, верно? Ляжет на полу, и только. А станет озорничать, так вы его побейте башмаком. Считайте вашу любезность комиссионными за помощь, какую я вам оказал.

Теперь крыть было нечем.

– Что ж, раз вы так ставите вопрос…

Захарий поманил к себе парнишку и одобрительно хмыкнул, когда тот лихо взбежал по сходням, словно всю жизнь только этим и занимался. Уже то хорошо, что не рохля. Живость мальчишки, его выразительное лицо и решительный подбородок вызвали невольную симпатию.

– Как тебя кличут?

– Радж Раттан, сэр, – звонко ответил паренек. – Но все зовут меня Раджу.

– Ты впрямь готов отправиться в этакую даль?

– Да, сэр! – Горящий взгляд мальчишки подтверждал его желание. – Пожалуйста, возьмите меня.

– Ну ладно. Давай попробуем – поглядим, что выйдет. Тащи сюда свои пожитки.

Раджу подбежал к коляске и запрыгнул внутрь, оставив дверцу открытой. В экипаже Захарий увидел женщину, чье лицо было занавешено краем сари.

– Кто это? – спросил он гомусту.

– Всего лишь матушка мальчика. Провожает его в дорогу.

Женщина прижала Раджу к груди, было понятно, что она плачет. Мальчик ей что-то прошептал, и она выпустила его из объятий. С узелком, переброшенным через плечо, Раджу бегом вернулся к баджре. Поднявшись по сходням, он обернулся и посмотрел на коляску, где в щели меж оконными шторками виднелся краешек сари.

– Все будет хорошо, – сказал Ноб Киссин-бабу. – Не тревожьтесь. Он славный мальчик.

– Очень на это надеюсь, – пробурчал Захарий. – Но если что, я быстро приведу его в чувство.

За всей этой суетой он забыл о письме к Полетт, однако Ноб Киссин ему напомнил:

– А где послание для мисс Ламбер? Хорошо бы получить его сейчас, ибо завтра спозаранку я снимаюсь с якорей.

– Вот оно. – Захарий отдал сложенный листок. – Передайте мисс Ламбер мои наилучшие пожелания.

– Отриньте опасенья, дорогой сэр. Все доставлю всенепременно.

– Счастливого пути, бабу.

– И вам того же, мастер Зикри. Вскорости “Лань” придет в Калькутту, а там недолго и до нашей встречи в Китае.

– Надеюсь. Прощайте, бабу.

Коляска отъехала, и Захарий, вскинув бровь, глянул на паренька:

– Что ж мне с тобой делать-то, а?

Раджу ответил веселой улыбкой:

– Не тревожьтесь, сэр. Никаких затруднений не возникнет.

– Где ты выучил английский? – спросил Захарий, удивленный его бойкой речью.

– Мой отец был слугой в доме англичан, – не замешкавшись, сказал мальчик. – Они-то и обучили нас языку.

– Что ж, дело хорошее. Ну давай, заноси свой скарб.

И вновь Раджу дал повод удивиться – похоже, он прекрасно знал, куда идти.

– Ты что, уже бывал здесь?

– Нет, сэр, никогда, – поспешно ответил паренек. – Но я бывал на других баджрах.

– Чудесно! – обрадовался Захарий. – Значит, ты сам о себе позаботишься?

– Конечно, сэр. Не волнуйтесь, я справлюсь.

Раджу сдержал слово – Захарий не видел его до следующего утра, когда вышел на палубу посмотреть, как паровой буксир выводит “Ибис” из гавани. Мальчик уже стоял у поручней, и они вместе помахали шхуне. В руках у Раджу был воздушный змей.

– Где ты его взял, малыш?

– Нашел в каюте, сэр. Кто-то засунул его под койку.

На другой день после выхода из Бомбея началась сильная качка. Многие пассажиры “Лани” пали жертвой морской болезни, но Ширин стала исключением. Вняв совету Розы, она жевала корешок имбиря и тем самым избегла неприятных ощущений. Опять же по совету спутницы, Ширин переоделась в “английский наряд”. Вообще-то отличие от сари было не столь велико, как ожидалось, однако пришлось согласиться, что в черном платье простого кроя путешествовать сподручнее. Ширин сделала несколько кругов по палубе, и свежий воздух ее так взбодрил, что не хотелось возвращаться в каюту. С тех пор во всякий погожий день, когда качало не слишком сильно, она совершала прогулки. Ветер, трепавший волосы, и брызги, орошавшие лицо, казались восхитительными.

Через пять дней пути по носу судна показался северный берег Цейлона. Едва он завиднелся, как в душе Ширин вспыхнула невнятная тревога: сдержит ли Задиг-бей свое обещание, сядет ли на корабль? Никаких оснований для