Когда Элитчеры тем летом приехали в Нью-Йорк, их ждал там первоклассный прием, которым обычно встречали членов не самых важных подпольных ячеек компартии. Несколько бывших однокашников по Городскому колледжу материализовались на шикарном обеде в ресторане, который устроили будто бы в честь приезда инженера и госслужащего Макса Элитчера. Потом они весело направились в одно заведение в Гринвич-Виллидж, где за пластинками, танцами и игрой на гитаре провели несколько часов в более-менее не касающемся политики общении.

Той осенью Элитчеры провели неделю отпуска в национальном парке Камбэброу в Западной Виргинии вместе с Мортоном Собеллом и Хелен Гуревиц. Элитчер допустил ошибку, упомянув, что Розенберг рассказал ему про шпионские дела Собелла.

— Он не должен был тебе говорить, — сердито сказал Собелл.

Элитчер попытался его успокоить:

— Юлиус знал, что мы близкие друзья и что я буду держать рот на замке, что бы он мне про тебя ни рассказал. Да и к тому же ты должен был знать, что он ко мне поедет, — проницательно прибавил он. — Наверно, поэтому он посчитал, что в этом нет ничего плохого.

— И все равно, — проворчал Собелл, — он не должен был тебе говорить.

Хотя Собелл продолжал ворчать из-за дилетантской болтливости Розенберга, его отношение к Элитчеру казалось более теплым, чем когда-либо. Когда они с мисс Гуревиц решили пожениться в марте 1945 года, Собелл настаивал на том, чтобы Элитчеры непременно приехали к ним на свадьбу в Виргинию, или свадьбы не будет.

Прошлое настигло Юлиуса Розенберга 28 мая 1945 года. Его уволили из войск связи за коммунистическую деятельность, упомянув среди прочего, что в феврале 1944 года он перевелся из отдела 16-B промышленного отделения партии в восточное отделение первого избирательного округа по распоряжению за номером 1217. Факты были достоверные и неопровержимые, но Розенберг все отрицал. Когда Элитчеры летом приехали в Нью-Йорк и воспользовались квартирой Розенбергов, поскольку Этель жила за городом, Юлиус прочитал часть своего опровержения Элитчеру, заметив по ходу, что все могло обернуться куда хуже, если бы его обвинили в шпионаже.

Из-за трудностей Розенберг стал более прямолинеен в некоторых вопросах, а Элитчер — более осторожен. Однажды в сентябре Розенберг позвонил ему около 10 утра со станции Юнион-Стейшн и спросил, можно ли зайти к Элитчерам. Через несколько минут после прихода он прямо заявил о своей цели.

— Война закончилась, — сказал он, — но Советский Союз по-прежнему нуждается в новых военных сведениях. Над чем ты сейчас работаешь и какой вклад готов сделать?

Элитчер, который тогда работал над сонаром или противолодочными устройствами управления огнем, двусмысленно ответил:

— Я посмотрю, и, если у меня найдется что-нибудь для передачи тебе, я сообщу.

Тут вмешалась миссис Элитчер и напомнила мужу, что им пора идти в штаб-квартиру профсоюза федеральных служащих конгресса производственных профсоюзов, чтобы сфотографироваться вместе с членами комитета, в котором она работает. Розенберг возразил, что они еще не договорили. Элитчер сказал, что обещал отвезти жену; если Розенберг хочет, пусть едет вместе с ними.

— Я не допущу, чтобы меня видели вместе с вами в таком месте, — заявил Розенберг.

Ни Элитчер, ни его жена не пожелали уступить, и тогда Розенберг решил ехать вместе с ними. Здание профсоюза располагалось на 18-й улице недалеко от Коннектикут-авеню. Миссис Элитчер поднялась, а ее муж и Розенберг на какое-то время остались внизу. Элитчер объявил, что ему нужно подняться к жене и сфотографироваться. Розенберг неожиданно сказал, что тоже поднимется, раз у него есть свободное время. После того как они сфотографировались, причем Элитчер постарался никому не представлять гостя, они втроем спустились вниз.

Розенберг решил сесть на троллейбус, который шел как раз мимо здания профсоюза к станции метро, но, казалось, он не торопится. По его словам, он планировал зайти в контору члена палаты представителей Дикстайна (демократ от штата Нью-Йорк) и узнать, не поддержит ли тот его кампанию по восстановлению на прежнем месте работы в войсках связи, но, после предыдущего отказа у конгрессмена, он не уверен, стоит ли вообще туда ехать. Элитчеры ничего ему не посоветовали и не предложили подвезти на машине до Капитолийского холма или метро. Через некоторое время Розенберг попрощался и сел в троллейбус.

В 1946 году ряд мелких неприятностей в конторе, профсоюзе и дома в совокупности еще больше нарушили внутреннее равновесие и без того всегда нервного Макса Элитчера. По причине растущего раздражения из-за брака, работы и окружающего мира вообще он стал более восприимчив к нелегальным планам Розенберга. Во время рабочего приезда на завод «Дженерал электрик» в Скенектади, остановившись на ночь у Собелла, Элитчер сказал, что стал инженером проекта по системе управления огнем. Как насчет отчетов о военной технике, спросил Собелл. Элитчер сказал, что кое-что у него есть. «Можешь достать их для меня?» — настаивал Собелл. Элитчер колебался. Отчеты не представляют важности, то есть они разрозненные; они касаются специфических задач, сказал он. По этому вопросу должно быть наставление по вооружению, заметил Собелл. Элитчер сказал, что его еще не составили, но оно будет готово примерно к концу года. Собелл сказал, что хотел бы его увидеть, если возможно. Позднее в том же году Элитчер приехал к Собеллу в Скенектади, и тот напомнил ему об интересе шпионской сети к данным о системе управления огнем.

Находясь в Нью-Йорке незадолго до Рождества, Элитчер позвонил Юлиусу Розенбергу и сказал, что хотел бы с ним встретиться.

— Заезжай, — сказал Розенберг.

Элитчер едва успел войти в дверь квартиры в Никербокер-Виллидж, как тут же с необычной для него свободой заговорил о новой работе, которую делал для ВМС. Розенберг его нетерпеливо прервал.

— У нас были кое-какие проблемы, — сказал он. — Утечка в этих шпионских делах. Я должен принять меры предосторожности. Будет лучше, если мы с тобой пока не будем общаться. Не приезжай ко мне, пока я тебе не скажу или кто-то другой тебе не сообщит. Тебе придется выйти из партии и прекратить работу в профсоюзе.

Элитчер пришел в ужас.

— Я не могу, — запротестовал он. — Это же моя жизнь там, в Вашингтоне. Я не могу ее прекратить. Хелен мне не позволит.

— Тебе придется, — настаивал Розенберг, но в тот день они так и не смогли договориться.

Семейные проблемы Элитчера постепенно близились к кульминации. Как-то раз в 1947 году он упомянул о своих бедах в разговоре с Собеллом, когда обедал с ним в «Шугар боул» в Нью-Йорке. Собелл перевелся из «Дженерал электрик» в компанию «Ривз инструмент корпорейшн» по адресу 215, Восточная 91-я улица, Нью-Йорк, туда же, где сидел Юлиус Розенберг во время войны, когда был инспектором в войсках связи.

— Твоя жена знает об этих шпионских делах? — спросил Собелл, выслушав семейные горести друга.

— Может, и знает, — признался Элитчер. — Но я не уверен.

— Это плохо, — нахмурился Собелл. — Это плохо.