Внутренняя неуверенность Юлиуса Розенберга могла объяснить его бессмысленную похвальбу перед братьями Грингласс — Дэвидом и Берни, когда они старались заработать на своей ист-сайдской мастерской после войны.

По стандартам шпионажа Юлиус проявлял беспечность. Во время отпуска Дэвида Грингласса в 1945 году Розенберг обмолвился в разговоре с шурином о том, что «выкрал неконтактный взрыватель» из «Эмерсон рейдио», когда якобы инспектировал предприятие для армии США. Он вынес данные в портфеле, в котором приносил обед на работу, хвастал он, и никакой охранник не поймал его за руку.

Дэвиду Гринглассу нравились статьи в журнале «Популярная наука», особенно про возможность межзвездных путешествий. Когда после войны они разговорились на эту тему в мастерской на Ист-Хоустон-стрит, Юлиус Розенберг сообщил ему, что США работает над секретным проектом космической платформы — крупного корабля, который будет висеть в точке невесомости между Луной и Землей и вращаться вокруг Земли, как спутник.

В присутствии другого рабочего в мастерской Юлиус Розенберг признался Дэвиду Гринглассу, что американские ученые решили проблему атомной энергии для самолетов. Когда позже Дэвид спросил его об этом, Юлиус сказал, что математическое решение уже есть, и от одного из информаторов ему удалось раздобыть цифры. Когда ему надо передать информацию своим друзьям, сказал Розенберг, он идет в определенный кинотеатр и оставляет микрофильм в условленном месте в нише. Если он хочет встретиться лично, он оставляет в нише кодовое сообщение, после которого происходит встреча в безлюдном месте на Лонг-Айленде.

Периодически призывая Дэвида вернуться на учебу с финансовой помощью друзей, Юлиус Розенберг говорил, что у него несколько студентов учатся в вузах на севере штата Нью-Йорк. Что-то из того, что он сказал в другой раз, убедило Дэвида, что одним из этих заведений был Корнеллский университет.

Юлиус сказал Дэвиду, что получил очень ценную информацию о «Дженерал электрик» в Скенектади. Чуть менее конкретно он говорил о материале, который получал из Кливленда. Дэвид соединил это с описанием токарно-револьверного станка фирмы «Уорнер и Суэйзи», который, по словам Юлиуса Розенберга, он инспектировал во время приезда к одному из своих информаторов в Огайо.

Вся эта похвальба производила впечатление на братьев Грингласс, но когда дела в мастерской пошли вкривь и вкось, им не давала покоя одна неотвязная мысль. Юлиус Розенберг, скорее всего, не обладал компетентностью для руководства мастерской, в первую очередь потому, что недостаточно хорошо понимал, что именно пытается продать и что на самом деле могут производить его станки. А учитывая, что посторонние дела забирали все его силы, перспективы становились буквально безнадежными. Из-за того, что мастерская не приносила прибыли, братья Грингласс оказались на пороге настоящей нищеты, притом что Юлиус и Этель Розенберг умудрялись часто обедать в дорогих ресторанах и время от времени проводить сравнительно дорогой отпуск в Платткилле и на других курортах. Нельзя сказать, что Розенберги жили на широкую ногу, если говорить о покупке одежды или мебели, но все же они жили лучше Гринглассов благодаря своим загадочным доходам со стороны.

Когда Дэвид оказывался без единого цента, как случалось нередко, обычно он мог взять в долг у Юлиуса Розенберга. Юлиус устраивал целый спектакль: он делил надвое то, что находил у себя в бумажнике — хоть 2 доллара, хоть 10 или 20. Долг копился и к 1948 году превысил 300 долларов, но Рут и Дэвид Грингласс не испытывали из-за этого никакой благодарности. К тому времени они уже пришли к выводу, что их используют и что, выжимая деньги из Розенбергов, они просто возвращают себе часть своих собственных денег.

Отношение Этель и Юлиуса Розенберг к проблемам в мастерской было довольно сильно оторвано от действительности. Этель, нос у которой стал выглядеть так, будто он постоянно сморщен, что говорило о ханжестве или фанатизме или и том и другом сразу, решила, что в этом виновата Рут, и Юлиус ее поддержал. Дэвид — нормальный парень, говорили они, вот только Рут постоянно пилит его, чтобы он приносил домой деньги. Они нахваливали Дэвида, но критиковали Рут за неприветливость и непонимание, заходя так далеко, как только могли себе позволить — то есть не очень далеко. Собираясь по пятницам у миссис Тесси Грингласс на полуобязательные семейные посиделки, они накидывались на Рут, пока уже сама старушка не бросалась на ее защиту.

В психологической войне за Дэвида Рут Грингласс не могла позволить себе проиграть. У нее были союзники в виде глубоко привязанного к ней мужа и элементарной мастерской. В результате ее нотаций споры между Дэвидом и Юлиусом в мастерской становились все жарче. Юлиус выражался все более резко, пока Дэвид почти автоматически не грозился двинуть ему в нос, после чего они оба остывали.

Однажды, когда они сидели в кондитерской на углу авеню Ди и Хоустон-стрит, спор между ними прямо на глазах у посторонних достиг столь неожиданного накала, что Дэвид действительно встал и вмазал Юлиусу, и тот в панике побежал на улицу. Если бы не вмешательство Берни, Дэвид бросился бы вдогонку за зятем. Потом Дэвиду стало стыдно. Он извинился, но почему-то стычка пробудила спавшее в Розенберге ощущение травли. Отбросив прежние мысли о том, что Дэвид — человек безобидный и дружелюбный, всего лишь доведенный до отчаяния женой, Юлиус Розенберг мрачно сообщил родственникам, что теперь-то он понял, что Дэвид Грингласс всегда имел на него зуб. Дэвид со своей стороны уверял, что никакой глубокой вражды между ними нет. Они с Юлиусом иногда ссорятся, признавал он, ссорятся из-за несходства характеров и из-за денег, из-за управления мастерской и контрактов, но, несмотря на размолвки, остаются хорошими друзьями, сказал он. О том, что Дэвид действительно говорил то, что думал, пожалуй, лучше всего свидетельствует то, что, когда он вышел из партнерства в 1949 году, он передал свою долю Юлиусу, не потребовав за нее ни денег, ни долгового обязательства, чтобы у того был шанс попробовать наладить дело самостоятельно.

После этого Юлиус и Этель Розенберг почти не общались с Дэвидом и Рут Грингласс, пока не произошло ЧП с арестом доктора Клауса Фукса в 1950 году. Тогда прежняя война за душу и преданность Дэвида Грингласса возобновилась с новой силой. Этель и Юлиус должны были удержать Дэвида в узде, и на этот раз не ради денег, а ради самой их жизни. А Рут должна была сохранить преданность Дэвида по разным причинам, например ради будущего их детей.

Около 8 утра 16 июня 1950 года, на следующий день после того, как гости из ФБР помешали Дэвиду Гринглассу приготовить молочную смесь для ребенка, трое вежливых агентов постучались в квартиру Юлиуса Розенберга в Никербокер-Виллидж.

— Мы из ФБР, — сказал один из них. — Мы бы хотели с вами поговорить.

Одного из них звали Харрингтон, другого — Нортон. Юлиус не расслышал имени третьего. Приглашая их зайти, он неистово пытался что-то придумать. Он извинился перед ними и ушел в ванную, утянув за собой жену.

— Мне разговаривать с ними? — в отчаянии спросил он. Она пожала плечами.

— Дэвид разговаривал. Если ты откажешься, это может показаться странным.