держалась за стену, в страхе потерять единственный ориентир в пространстве. На лице застыли растерянность и ужас.

– Здесь есть кто-нибудь?

Сердце ударило сильнее, чем нужно, кровь тут же всосала остатки кислорода из легких и ребра непроизвольно напряглись для глубокого вздоха. И он получился! Ошейник внезапно полностью расслабился, словно приглашая ответить.

– Не ломай комедию, – произнес Семен, – Ты же можешь видеть. Или как там это у вас делается?

– Сема!.. – она вскрикнула, даже не дослушав его до конца, и подалась вперед, мгновенно потеряв опору. – Сема, где ты?

Три быстрых шага вперед, а на четвертом она с размаху натолкнулась на его ложе. И его руки, вопреки желанию, сработали сами собой – подхватили, удержали, помогли…

Она все же упала на колени и шарила, шарила руками перед собой.

– Сема, ты здесь, Сема?.. Что с тобой? Цел? Что они с тобой?.. Семен, что же это?..

Ее пальцы добрались до шеи и, встретив металл, отдернулись, словно нащупав оголенный провод.

– И ты!.. И у тебя!.. Что происходит, Сема? Где мы? Кто нас повязал?

Да, он уже видел на шее Жустин стальной ошейник, вероятно, такой же, как его собственный. Но разве это что-то значит? Разве это значит больше, чем ее собственные пальчики, так же крепко сжимавшие его горло?

– Тина, – попросил он. – Хватит. Приложила ты меня знатно, но память не отшибла. Хватит комедий. За те два года ты и так вволю посмеялась.

– Память? – переспросила она, всего остального казалось, просто не услышав. – Ты помнишь? Тогда объясни, Сема, потому что я ни черта не помню! Как мы вляпались в это дерьмо? Где инспектор, где падре? Где птенцы, в конце концов?.. И, все-таки кто нас взял?

Он скривился, словно от боли. Впрочем, почему «словно»? Видеть и слышать ее такой, почти прежней, и в то же время помнить совсем другие недавние ее слова и другие глаза… Чи-при не были настолько наивны, чтобы рассчитывать, будто он поверит. Скорее хотели доставить боль. Именно такую боль. Что ж, в эту игру даже интересно сыграть. Нет?

– Ты, Жус. – произнес он. – Это ты нас повязала. И отдала «крыше». Своей настоящей «крыше».

– Как? – она не поняла. Или хорошо сделала вид. – Как – повязала? Какой «крыше», Сема? Профсоюз остался без главарей, там сейчас паучья драка за власть!.. А Карлоса ты сам грохнул! Без куратора под эту «крышу» мне теперь долго не соваться. А мадам По…

– К черту мадам По! – прошипел Семен. – У бедной мамаши, как и у нанайца, перед тобой не было ни единого шанса. Пиратиков даже жаль – они не знали, с кем связались!

– Они? – переспросила Жустин, словно начиная понимать – что-то не так. – С кем, Сема? С прозревшими?.. Но ведь падре говорил…

– С тобой! С тобой они связались, Тина! Как и я, влюбленный дурак! А ты всего лишь выполняла задание! Кто ты Тина? На самом деле – кто? Не прозревшая, на лер, не человек… Но ведь и не чи-при!

– Чи!? – она вздрогнула. – Черт, я так и думала, мы у чи… Они молчат как рыба об лед, но все повадки, все до чего я дотянулась… Это они взяли нас! Что нам делать, Сема? Ты же знаешь? Стой, не говори, они же слушают, да?

– Ладно, – Семен вздохнул поглубже, когда еще придется. И закрыл глаза. – Ладно, Тина. Если хочешь, продолжай. Но лучше выйди за дверь и доложи начальству, что не сработало. Мне, знаешь, и на это теперь наплевать. Во всяком случае – скоро будет. А если нет – сломать себе шею об этот воротник проще, чем два пальца об асфальт.

– Подожди… – она отпрянула, широко раскрыв мертвые глаза, все так же смотрящие в бесконечность. – Пого… Нет! Ты что думаешь, Сема!?. Ты что себе надумал! Ты решил, что это все я!? Я сдала тебя инопланетчикам!?

– Ага, – согласился тот. – Догадливая агентессочка. Я тебе уже минут пять об этом открытым текстом…

– Господи! Какой же ты козел, Чистоплюй!

Она даже замахнулась для оплеухи, но замешкалась, нащупывая другой рукой цель.

– Давай, Тина, – подбодрил Семен. – Совсем недавно проблемы со зрением тебе не мешали. Жаль, Груббера нет, он бы сейчас посмеялся. Да и падре не заскучал бы…

Закончить он не успел. Ошейник внезапно пережал горло, показалось, наглухо. Но нет, всего лишь до прежнего уровня, оставив в гортани крошечную щель. В глазах тут же потемнело – к хорошему слишком быстро привыкаешь – но он все же успел увидеть как Жустин, поднявшаяся было на ноги, вдруг вцепилась обеими руками в железо на горле и стала валиться навзничь.

А когда рой черных точек перед глазами поредел, около койки уже торчал чи-при. Просто стоял и ждал, будто все произошедшее должно было что-то изменить. Семен дождался пока ошейник приоткроется и поинтересовался:

– Слышь, начальник, ужин здесь во скока? Жрать охота, никакой мочи нет.

Чи-при вздохнул, повернулся и вышел, не задавая вопросов.

Ошейник сжался.

Второй раз она пришла сразу после ужина.

Процесс кормления оказался крайне примитивен и, в общем-то, предсказуем. В потолке открылся люк, через него спустилась гофрированная кишка, прицельно воткнувшись прямо в горло через рефлекторно разинутый рот – как раз за секунду до этого ошейник перекрыл кислород. Затем железка расслабилась, позволяя порции безвкусной жидкости проникнуть в пищевод, после чего затянулась. Кишка убралась обратно в потолок, умудрившись по пути промокнуть губы невесть откуда взявшейся салфеткой.

Потом дверь открылась, вошли двое чи-при. Один без особых усилий вкатил тяжелое каменное ложе, такое же, как под Семеном. Второй втолкнул в камеру Жустин. Что-то щелкнуло, она хрипло втянула воздух, и вдруг, будто сама собой, потянулась к свободной койке. Как-то неловко, головой вперед. Так ее мог бы тянуть прицепленный к ошейнику тросик. Она повалилась на жесткое ложе, едва успев подтянуться и развернуться под нужным углом, чтобы только не хрустнул позвоночник. Ошейник со звоном ударился в камень и зафиксировался, по-видимому, намертво.

Один чи вышел. Второй остался.

– Ты все еще не готов ответить, – произнес он в сторону Семена. – Но вопрос ты помнишь. Она разделит с тобой время, которое потребуется тебе, чтобы найти правильный ответ.

– Твою мать… – просипел он. – А я как раз… в сортир захотел …

С учетом опыта кормления вполне можно было предположить, каким окажется процесс дефекации. Чи-при не счел нужным понять сарказм, он просто развернулся и вышел. Через пару секунд ошейник вздрогнул и распустился почти полностью.

Понятно. Все с вами понятно, чи. Приглашаете, значит, поговорить.

– Семен, – тихо, но разборчиво позвала Жустин. –