— Не обращай внимания, Хельга, она очень добрый и светлый человечек, просто она подруга Евы.

— Это всё объясняет, — усмехаюсь я и гоню прочь мысли о сопернице. Хотя почему сопернице, Давид мой, теперь так точно. Улыбаюсь и кладу голову ему на плечо. Мне так хорошо, что думать о плохом совсем не хочется.

***

ЕВА

В субботу я не находила себе места. Меня раздражало абсолютно всё и все. Я нахамила дежурной акушерке, что с утра ставила мне капельницу. Поругалась с мамой, которая зачем-то пришла пораньше. Вроде как поддержать хотела, но только больше разозлила. Я даже написала гневное сообщение Олегу.

"Ты знаешь, что у них сегодня свадьба. Сделай что-нибудь"

Но сообщение так и осталось непрочитанным. Я как зверь, загнанный в клетку, ничего не могла изменить, и от бессилия впадала в ярость ещё больше. Все закончилось тем, что мое давление достигло отметки сто пятьдесят и меня уложили под капельницу, предварительно накачав валерьянкой. Остаток дня я провела, глядя в потолок, и даже не утруждала себя, чтоб поднять руку и вытереть слезы, что беспрерывным потоком текли по вискам, противно затекали в уши и впитывались в подушку.

На сон грядущий мне дали какое-то успокаивающее и я заснула.

В воскресенье, ближе к обеду, ко мне пришла Хельга. Она смотрела виновато. И мне очень хотелось сорвать на ней злость, но сил не было, а точнее, я погрузилась в апатическое состояние, и лишь лёгкое шевеление внутри меня заставляло, иногда, слегка улыбаться.

— Ева, ты как себя чувствуешь? — присев на край кровати и взяв меня за руку, поинтересовалась подруга.

— Никак, — честно отвечаю я. — Как свадьба?

— Ты правда хочешь об этом говорить?

— Она тебе понравилась?

— Если честно, то мы очень мало общались, чтоб сделать какой-то вывод. Но… Ты, конечно, прости. Но видно, как Давид изменился рядом с ней. Он так много улыбается, я такого со студенческих лет не помню. И Кир тоже говорит, что он изменился, расслабился что ли…

— Ясно, — так же безжизненно, и безразлично. — Фото есть?

— Зачем?

— Может я мазохистка? Так, есть?

— Ева, — мнётся Хельга, но видя мое лицо, бормочет какое-то ругательство и достаёт телефон. Открывает галерею и подаёт мне.

Фото немного. Она с Кириллом. Кирилл с Давидом. Зависаю. Он словно мечта, ему безумно идёт черный смокинг. Потом идут фото, где они втроем. Давид счастливый, широко улыбается в камеру. Мое сердце сжимается, и грудную клетку тоже словно что-то сдавливает. Не хочу признавать, но Давид, действительно, выглядит по-другому. Вспоминаю наши фото, всегда серьезный, хмурый, или просто безразличный. Листаю следующие фото и мне словно удар наносят прямо под ребра. Там Давид танцует со своей уже женой. Они смотрят друг на друга словно и нет никого в этом мире кроме них. Не замечаю, как начинаю плакать.

— Ева, — Хельга обнимает меня и начинает гладить по спине.

— Я все равно его люблю, — признаюсь сквозь слезы. — Он все равно не будет принадлежать только ей. У нас сын, Хельга, он не может нас бросить, не может.

Хельга молчала, просто гладила меня и давала возможность высказать и выплакать все, что меня душило. Она пробыла у меня почти весь день, так как завтра они уже улетали. От Хельги я узнала, что Давид со своей новой семьёй улетает на неделю в Ереван. Почему туда, она не знала, я так думаю, возможно к родственникам по материнской линии.

Ну, что ж сынок, нам остаётся только ждать. Когда ты родишься все будет по-другому.

ЛИНА

С Маисом мы встретились в аэропорту. Почти все время, пока мы ждали, он провел с Тиграном. А тот и рад стараться, раз ему столько внимания. Давид только сжимал мои пальцы каждый раз, замечая, с какой грустью я смотрю на Маиса с сыном.

— Мы ведь правильно поступаем? — спрашиваю я.

— Когда он вырастет, ты сможешь ему рассказать. А сейчас, я уверен, что мы все делаем правильно. Да, и неизвестно, это он сейчас на эмоциях весь такой, а потом может снова исчезнет, и что объяснять потом Тигру, куда он делся?

— Наверное, ты прав.

— Я прав, — улыбаюсь, всё же это так замечательно, иметь человека, на которого можно положиться, которому можно довериться. Который скажет, я прав, и ты ему веришь.

В Ереване мы разъехались в разные стороны. Мы поехали к родной сестре Анаит Вардановны и договорились с Маисом встретиться завтра.

Встречали нас как самых дорогих гостей, стол накрыли как на свадьбу, правда, потом оказалось, это и была свадьба. Дубль два, с армянскими родственниками. В этот раз гостей было больше, здесь, кроме родни, были ещё друзья и соседи. Мне было сложно, язык я не понимала, а хозяева об этом постоянно забывали. Самое важное переводил Давид, остальное превратилось в гул голосов. Спать мы ложились за полночь, я жутко устала. Вот уж никак не ожидала, что попаду с корабля на бал, в нашем случае, с самолёта на собственную свадьбу.

— Устала?

— Не то слово, — опускаюсь на кровать. — Я думала, это никогда не закончится.

— Представь, что было бы, разреши я маме устроить свадьбу, так, как хотела она. Я думаю, мы бы до сих пор за столами сидели.

Утром созванившись с Маисом, мы собрались навестить его отца. Брат Давида согласился быть нашим водителем, так что мы без проблем добрались по указанному адресу в назначенное время.

Сказать, что я волновалась, это ничего не сказать. Встреча с несостоявшимися родственниками вводила меня в ступор, ужас и вообще, мне кажется, я скоро в обморок рухну.

Мы подъехали к дому, окруженному высоким забором. Ворота открылись сразу же, нас здесь явно ждали.

— Успокойся, я с тобой, — сжимая мои пальцы, шепчет Давид, я лишь молча киваю. И мы выходим из машины.

— Барев, дядя Маис, — первым поздоровался Тигран, чем вызвал улыбку Маиса.

— Барев, Тигр, рад видеть тебя в гостях. Здравствуйте, проходите, — это уже нам.

Большой дом, встретил нас тишиной, здесь не было той живой атмосферы, что царила в доме родственников Давида. На встречу вышла женщина лет пятидесяти, может немного старше.

— Здравствуйте, — с акцентом, но по-русски обратилась она. Ее взгляд сразу же перешёл на Маиса, который держал за руку Тиграна.

— Мама, познакомься, это Ангелина, ее муж Давид и Тигран, — на имени сына голос дрогнул.

— Барев, — тут же поздоровался он. Женщина присела на корточки и, улыбнувшись Тигренку, сказала.

— Я очень рада с тобой познакомиться, меня зовут Ерануш, или можешь называть меня просто бабушка, — Тигренок кивнул, и женщина перевела своё внимание на нас. — Проходите, обед скоро будет готов.

Очень хотелось сказать, что мы не обедать приехали, и вообще хочется поскорее отсюда уйти, но я лишь вежливо улыбаюсь. Нас провели в гостиную, где на диване сидела худенькая молодая женщина. Стоило нам зайти, она встала.