— Говорят, она долго сопротивлялась и дралась как бешеная, не жалея себя и моих солдат, — скучающе произнес Маналайс, разглядывая свои идеально подстриженные ногти. — И в итоге, когда ее всё-таки скрутили, она истекла кровью. Лекарь пытался ей помочь, но увы... Даже тело демона имеет свои пределы.

Комок горечи подкатился к горлу, а сердце пропустило удар.

— Я хочу увидеть её тело, — произнес я твердо, глядя Маналайсу в глаза. Но тот лишь усмехнулся и, развернувшись, двинулся к столу.

Усевшись за стол, Маналайс встряхнул руками, расправляя рукава и молча разглядывая меня.

— Меня не особо интересует судьба всякого низкосортного мусора, вроде демонов, крыланов и прочей дребедени, — произнес он. И, взяв со стола колокольчик, несколько раз позвонил. Открылась дверь, вошли две кошкодевочки в длиннополых черно-белых платьях. Робко опустив глаза, они тихими тенями встали за троном-стулом Маналайса и застыли неподвижно.

— Но если ты проявишь себя с хорошей стороны, я могу и похлопотать о судьбе её тела... — сказал он.

Я молча смотрел на него. Маналайс лениво указал на бутылку с красной жидкостью, и одна из служанок тут же наполнила ему полный бокал. Безумный король приподнял бокал и некоторое время смотрел на меня сквозь стекло и кристально чистый напиток.

— Избейте его, — наконец, приказал Маналайс. — И не останавливайтесь, пока я ем.

Глава 41. Пытка

Меня избили конкретно. Так что просто живого места не осталось. Маналайс всё это время не прекращал наблюдать за моими истязаниями, не забывая вкусно кушать и пить вино. В его равнодушных глазах с вертикальным зрачком отражалось тусклое пламя свечей, расставленных на столе.

Били меня хоть и сильно, но тем не менее не перебарщивали.

— Мне нужны от тебя три вещи, — произнес Маналайс, его глаза зловеще блестели в полумраке. Он нависал надо мной, словно привидение в своей белоснежной тоге. Ситуацию усугубляло то, что у него было одно лицо с Мей. Это... очень сильно давило.

Мей... как ты там одна? Сможешь выжить одна на Поверхности? Я многому научил тебя, и документами ты уже владеешь, но... хватит ли этого?

— Вещь первая, — продолжал Маналайс. — Место, где находится вход на Поверхность. Среди твоих вещей мы нашли старинный ключ... Может быть именно он открывает тайный проход на Поверхность? Вторая вещь — как пользоваться твоим громобойным оружием. И можно ли создать что-то подобное в условиях Подземелья?

Я молча смотрел на этого чертового садиста снизу вверх. Все тело немилосердно болело. Но кости вроде бы были целы.

— И последняя вещь, — закончил правитель. — Принцесса Персемейн Махис, моя будущая супруга. Где она?

Я молчал. Ничего я этому ублюдку не скажу.

— Нам не обязательно быть врагами, — заметил Маналайс, выждав немного. — Как я уже сказал, я не злопамятен.

Боже, да что он несёт...

— Это невозможно, — сказал я. — В Подземелье автоматическое оружие создать невозможно.

— А как на счёт Поверхности? — с усмешкой произнес Маналайс. — Я найду проход к вам, это лишь вопрос времени. Ваш мир станет следующим после того, как Подземелье падёт к моим ногам.

Он ещё безумнее, чем о нем говорят. Идиот.

— Зачем тебе мое оружие и выход на Поверхность? — спросил я, сплюнул кровавый сгусток. — У тебя... у всего Подземелья нет никаких шансов против Поверхности. На твоем месте я бы сделал всё, чтобы о Подземелье никто на Поверхности не узнал. Потому что у нас водятся такие хищники, по сравнению с которыми ты просто щенок.

— У меня самая сильная армия в Подземелье, привыкшая каждый день сражаться с порождениями Сумрака, — усмехнулся Маналайс. — И она не единственный мой аргумент...

Не выдержав, я рассмеялся.

— Ну выпустишь ты на Поверхность орду своих кошкомальчиков, а дальше что? — отсмеявшись, поинтересовался я. — Одно Подмосковье, наверное, больше всего Подземелья будет. Твоих бойцов утихомирят обычные менты с огнестрелом... ну на крайний случай ОМОН подключат. А когда наши сообразят, что вы не перепившие ролевики-косплееры, то подключат уже армию и ФСБ.

Я старался говорить уверенно и без запинки. Чтобы Маналайс прочувствовал, что я искренен. Он внимательно слушал меня с бесстрастным лицом. В холодных глазах рептилии не отражалась ни одна эмоция.

— Если твои не успокояться, — продолжал я. — Наши просто допросят пленников, узнают, где проход в Подземелье и проведут у вас небольшую контртеррористическую операцию. У нас очень много автоматического оружия. Есть и такое оружие, силу и возможности которого ты даже вообразить не можешь. И ты ответишь по закону за все совершенные тобой преступления.

Маналайс лишь усмехнулся. Что-то мне это не нравится. Как-то он слишком самоуверен. Это очередное проявление его безумия или же...

— Если принцесса меня не дождется, она может попросить помощи у правителей моего мира, — негромко произнес я. — Так как она — законная наследница клана, у наших будет законный повод навести у вас порядок. Так что в твоих же интересах меня отпустить, чтобы я её остановил.

Попытка была слабая, да. Но у меня по сути ничего больше и не оставалось. Только попытаться припугнуть Маналайса неведомой для него угрозой Поверхности. В которую он вовсе не был обязан верить.

Кроме того... был риск, что Маналайс, увидев силу Поверхности, просто может... договориться с нашими и отказаться от своих наполеоновских планов. Политика — это дело такое, грязное. Так что я вовсе не был уверен, что хочу до такого доводить. Кроме того, это также означало потерять всю монополию на Подземелье. Потерять Мей... как я уже потерял Аманиту...

— Ты не представляешь, — внезапно сказал он. Злобная ухмылка исказила его лицо. — Как рад я слышать твои слова.

— Что?

— Ты подтвердил то, что мне сказал... кое-кто другой несколько лет назад, — негромко произнес Маналайс. — Я знаю примерно, что из себя представляет мир Поверхности. Знаю, что у вас много разрушительного, неведомого для Подземелья оружия... Но меня это не пугает. Поэтому спрашиваю ещё раз. Ты будешь послушным?

— Что-то как-то нет желания, — хмыкнул я.

— Я могу превратить твою жизнь в череду нескончаемой боли и агонии, — Маналайс наклонился ко мне почти вплотную и перешел на громкий шепот. — Ты похитил мою сестру. Ты убил моё дитя. Поверь, я очень, очень зол