Так, значит, вот здесь, в этом секторе – вполне… Риск, конечно, но… Значит, вынуждены были на него пойти, значит, и вправду, опасались, что пленник укажет главаря всей изуверской шайки, просто укажет на него…

Запомнив место, молодой человек вышел за ворота, пересек по подвесному мостику ров и, помахав рукой маячившему на башне стражнику, зашагал вдоль рва… Не сказать чтоб очень просто было – та еще выдалась прогулка! Колючие кусты, коряги – низенькие, по колено всего… но кое-где уже и повыше. Обычно в конце мая все здесь выкашивалось, обрезалось, но вот, в сентябре разрослось… Михаил усмехнулся, вдруг вспомнив, как одна знакомая рассказывала про своего сынишку, которому в школе на уроке рисования дали задание изобразить рыцарский замок. Тот и нарисовал, очень даже красиво – и донжон, и подъемный мост, и башни… И получил «четыре»! Оказывается, по мнению учительницы, юный художник должен был еще изобразить деревца рядом с замком или какую-нибудь рощицу – «для оживления пейзажа». Какие, на хрен, деревца?! Перекрывать сектор обстрела? Чтоб врагам там удобнее прятаться?

А здесь вот – не спрячешься… Хотя, опять же, при известной ловкости… в темноте… Опять же – как он видел-то? На ощупь? Хотя – месяц же… Хоть и тусклый, но уже кое-что… да еще если не высовываться, а так, ползти себе потихоньку… Вот в этой траве вполне себе можно… Даже примято! Впрочем, тут везде все смято – чай, не английский газон. Ветер, дожди на той недели почитай почти каждую ночь шли… Вон и ров – до краешка! Как бассейн – полный.

«Да! Ров. Как с ним-то быть? Его ж форсировать надо, а потом на кручу лезть – метра три до тына.

Ладно, сэр Майкл, давай-ка по очереди. Сначала – до рва. Можно ли незаметно, ползком? Допустим, при известной сноровке – можно! Дальше – ров! Вплавь. Осторожно, чтоб не плеснуть… Проплыть – ту всего-то метра три, выбраться, дальше – аркан… набросить прямо на острие одного из кольев… А потом в мокрой одежке… А зачем в одежке? Можно и без оной, чай, не зима! Пусть и прохладно, но – быстро же все. Тем же путем потом и вернуться…

Эх… как-то мутно все. Можно – нельзя… выйдет – не выйдет… Вилами по воде! А как проверить-то?

Да так и проверить, сэр Майкл! Следственный эксперимент. Что для него потребно? Да не «что», а кто… Кто у нас самый ловкий… Ловкая…»

Да ту искать-то долго не надо – стрельбище рядом, вон… И голоса уже слышны…

–Ну, кто так бьет? Кто? Нежнее, нежнее… Это ж тебе не самострел – тут без любви никак.

Лана… поправилась уже – Юлька отварами да наговорами вылечила…

Вот и… Конечно, в воду наставнице Лане соваться не стоит…

Она и не сунулась. Просто подошла вместе с Мишей ко рву… Привязала к стреле кончик аркана… Достала лук…

–Тут петлей никак, господин. Соскользнет петля-то… Только стрелой и можно!

Ай, как ловко-то! Впилась стрела прямо в кол, на высоте вполне подходящей – теперь только лезь…

–А выдержит?

–А ты потяни, попробуй…

Сотник и потянул, проверил… Нет, не поддалась стрела! Как влитая сидела…

–Это – боевой лук, господин. Рогом тура усилен,– спокойно пояснила девчонка.– С таким на медведя можно… А ты хотел выдернуть!

–Так значит, в стене…

–Искать надо, смотреть…

Искать обломок стрелы сотник послал воинов Младшей стражи. Те и рады стараться – переплыли ров… и ничего не заметили, как ни смотрели!

А вот сверху, с дощатого помоста, по которому ходили стражи, Лана заметила, показала:

–Вон, видишь, вроде бы как – сучок… Только…– девушка приподнялась на цыпочки, еще раз глянула через острие кольев.– Нет, не лук это. Арбалет! Ну… так тоже можно.

–Однако хорошо подготовились…– тихо протянул Михаил.– Значит, и вправду – опасались… Опасный свидетель, да… А мы – шляпы! И еще какие.

Ожидая приказаний, половчанка стояла молча, с бесстрастным лицом степных истуканов – свидетелей седой старины Дешт-и-Кыпчак. Не переспрашивала ничего, не уточняла – не ее дело. Ежели господин сочтет нужным – расскажет все и сам. Ну, а не сочтет – его воля…

–Ты, Лана, ступай. Благодарствую! Здоровье-то как?

–Иулия – лекарка славная!– сверкнули в обаятельнейшей улыбке чуть кривоватые зубки, Лана на миг – только лишь на миг!– превратилась в обычную девушку, юную красотку, притягивающую восхищенные взгляды парней. Что ж, и этой степной деве ничто человеческое было не чуждо…

–Ох, господин, господин… Иулия… она так тебя… И ты… Ты же сам выбираешь себе жену! Вот бы и… Ой!– половчанка вдруг спохватилась, что сказала лишнее, и тут же прикусила язык.– Господин! Прошу прошенья за дерзость.

–Все ты правильно сказала…– взяв девушку за руку, с тоской произнес Миша.– Однако не от меня все зависит. Не от меня…

–Я могу помочь… если надо! Только ты скажи – как?

В ответ сотник лишь махнул рукой да совсем невесело рассмеялся:

–Эх, милая… Знать бы!

Он еще раз обошел двор, заглянул в подпол… Труп уже вынесли, завернув в полотно… Зароют в пустынном месте…

Ага… вот что это?

Зная, что искать, сотник поднялся на двор, опустился на корточки перед самым оконцем… протянул руку…

Глина! Кусочек глины… Такая же, что во рву и на круче… Вляпался, видать, когда…

Что ж, теперь более-менее ясно… Теперь – только искать. А это дело не столь уж и муторное! В любом, даже, казалось бы, самом безнадежном деле всегда кто-то что-то видел, что-то слышал или догадывался… Надо только искать!

–Илья!– поднявшись на крыльцо, покричал Миша.– Кликни-ка мне Мекшу с Федулом… и еще – Хромца. Ну, ты знаешь…

–Сделаю, господин,– выглянувший в распахнутую дверь дьяк-секретарь вежливо поклонился.– Тут еще вас дева одна дожидается. Говорит – с важным.

–Что за дева?– сотник вскинул брови.

–Красивая…

–Да не про то!

–Ой…– Илья виновато потупился – ведь женатый же человек! И жена такая, что – ой-ой-ой! Бой-баба.– Паломница, говорит,– поспешно исправился дьяк.– Фекла.

Дожидавшаяся в сенях Забава (в крещении – Фекла) при виде сотника поклонилась в пояс. Все такая же худенькая, но жилистая, из тех девчонок, что и дров целую гору наколют, и воды в баню натаскают в таких кадках, что едва поднять. Скромный темный платок, все та же серая сермяжная запона, разве что – лапти на ногах. Видно, что новенькие – специально для важной встречи надела.

–Проходи, проходи, гостьей будешь,– Миша, не чинясь, отворил перед паломницей дверь… чем ввел деву в краску. Понятно, не привыкла к такому! Чтоб столь важный господин и…– Да ты заходи, заходи, не стесняйся… Садись вон, к столу…

–Благодарствую, господине,– Забава вновь поклонилась, присела на краешек кресла. Стеснялась – это было видно. И руки не знала, куда деть, светло-серые глаза постоянно бегали, и ресницы дрожали… Славные такие ресницы – пышные, да смуглое или, скорее, все же – загорелое, лицо, выбивающиеся из-под платка золотистые пряди… В Царьграде бы сказали – красавица писаная, однако здесь, на Руси, таких тощих да субтильных не жаловали… разве что в городах… или вот такие книжники, как Илья или Ермил…