Или забыть.

Глава 8

В Аэлантисе, столице Архона, тихо отмечали скорбную дату – четвертую годовщину со дня смерти покойной королевы. Король Удгар и принц Агравейн ужинали вдвоем, предаваясь светлым воспоминаниям, когда женщины их семьи еще жили с ними. Однако после трапезы отец пригласил сына к себе в кабинет. И начало разговора не сильно обнадежило молодого человека.

– Вспоминать о женщинах Тандарион – это хорошо, – говорил король, – но ввести в семью новую девицу, которой можно было бы дать наше имя, – лучше.

– Ох, отец, – усмехнулся красавец богатырь, – опять ты об этом.

– Кто виноват, что старик Тидан так долго раздумывал над вашим браком?

– Кто виноват, что ты не дал поколебаться ему еще немного и расторг помолвку? – в тон ответил принц.

– Ты, кажется, осуждаешь меня? – усмехнулся король.

– Нисколько.

– То-то же. Помнится, ты больше всех кричал, что не можешь на ней жениться.

– Ей было всего двенадцать!

– Твоей матери было столько же, когда я женился на ней, и нам это не помешало быть счастливыми.

– Да-да, я помню, это всегда был твой главный аргумент.

Удгар пропустил замечание мимо ушей и продолжил:

– И кстати, твоей новой невесте не намного больше.

Агравейн вскинул глаза на отца, замерев на полпути в кресло:

– Новой невесте?

– Ага, – пробормотал Удгар, выпятив нижнюю губу и сведя брови. Король усиленно рылся в бумагах на столе. – Ришильда Арвейль, – говорил он между делом, – жемчужина княжества Водолея, прекрасная дева тринадцати лет, ну и так далее и далее. Словом, сам увидишь, я все решил.

– Приятно узнать, – ответил Агравейн бесстрастно. – Но меня все же смущает, что она вдвое младше.

– Тебе двадцать пять.

– Как скажешь. – Железногривый был сама сговорчивость. Удгар, оторвавшись от поиска, вытаращил глаза от удивления:

– И что, это все? Все эмоции насчет собственной свадьбы?

– Отец, помилуй, какие у меня должны быть эмоции? Ты сказал жениться – я женюсь; ты тычешь пальцем на ком – я согласен. Какие ко мне претензии?

Король смерил сына оценивающим взглядом. Что ни говори, слава сильнейшего из богатырей всего континента, помноженная на происхождение и красоту, сделала свое дело – Агравейн был прост и пресыщен одновременно.

– Я любил твою мать, хотя, видит Богиня, любовь не снизошла на нас, как вдохновение на поэта, – резонно заметил Удгар.

– Я рад за вас, отец. Но я не полюблю ее, будь даже она первой красавицей в Этане. Вернее, второй – красивее Шиады Праматерь явно никого не создала.

– Шиада… что за Ши… А, опять ты про свою жрицу, – отмахнулся король.

– Она на то и жрица, чтобы не быть моей или чьей-нибудь еще.

– В любом случае женишься ты на Ришильде – Водолеи давно не получали повода не отбиваться от рук.

– Да женюсь-женюсь, отец. Скажи, когда и куда прийти. Ну, в смысле, где я должен дать тысячу клятв в любви и верности, которые намереваюсь нарушать четырежды в год?

– Агравейн!

Принц отмахнулся:

– Отец, я понимаю твое негодование, но и ты меня пойми! Я не могу забыть об этом. – Он вытащил из-за ворота дублета подвеску из горного хрусталя. – Я возьму в жены Ришильду, подарю тебе внука, но четырежды в год со своего позволения буду забывать о собственных брачных узах. Ночи Нэлейма я намерен проводить на Ангорате, и если в ближайший год Шиада – ей должно быть уже семнадцать или около того – не напишет мне, что стала женщиной, я поеду с вопросами к храмовнице. Не думаю, что она прогонит архонского наследника.

– Агравейн! – пуще прежнего выдохнул Удгар. О том, что он что-то искал среди бумаг, король на время позабыл.

– Мне трудно это тебе объяснить, но… у меня такое чувство, будто Богиня-Мать сама притягивает меня к Шиаде, собственной рукой сводит наши пути.

– Единственное, что притягивает тебя к Шиаде, сын, – та штука между ног, которая твердеет всякий раз, когда ты вспоминаешь об этой жрице! Какого бы истого жреческого имени у нее ни было, Ришильда тоже может стать для тебя священной чашей, если ты ей позволишь. – Король вернулся к бумагам на столе и, так и не найдя искомой, изложил суть дела так. – Будет об этом, – сменил он тему, – вот хотел тебе сообщить новость. Сегодня получил письмо из Адани. Царь Тидан долго дочку без жениха не удерживал – пообещал ее руку в Западный Орс. Так что теперь твоя бывшая невеста Майя Салин претендует на кресло царицы Орса.

Железногривый засмеялся – сначала осторожно, потом в голос:

– То есть Тидан отдает свою дочь в Орс?

– Тебя забавит то же, что и меня? – спросил Удгар.

– Не знаю о тебе, отец, а меня это не забавит. Скорее озадачивает. Я могу понять Тидана, он хочет для Майи уверенного будущего. Когда он избрал в зятья Архон, это имело смысл: две страны, единые верой, объединились бы в династическом браке. Но теперь Тидан хочет отдать девчонку христианам. Самым закоренелым христианам на всей карте Этана. Почему мне кажется, что что-то не так?

– Не знаю, но у христиан есть какая-то идиотская поговорка про то, что надо осеняться крестным знаменьем всякий раз, как тебе что-то кажется.

– Ох, отец, – протянул Агравейн, – думается мне, эта помолвка просто так не кончится. Алай Далхор – гордец, каких мало, он в жизни не допустит, чтобы кресло его любимой жены заняла язычница. Это же заденет его хваленое самолюбие до самых корней, и если Майя допустит какую-нибудь оплошность, он тут же примется мстить ее отцу. А Далхоры всегда берут реванш, это все знают.

– Ага, как и то, что ты, – Удгар ткнул пальцем в сына, – Агравейн Железногривый. Но я, твой отец, доподлинно знаю, что у тебя на голове обычные волосы. Пусть и жесткие.

Агравейн закатил глаза: король Удгар казался ему единственным во всем Этане правителем, который так скабрезничал с кем бы то ни было.

– Но в целом тут ты, конечно, прав, – согласился владыка. – Ладно, время покажет, чем кончится этот балаган. И если кончится, не допусти Мать, свадьбой, Майю останется только пожалеть.

– А собственной дочери тебе не было жаль, отец? – спросил Агравейн без тени упрека. – Ты ведь отдал Виллину тоже далеко не в Адани, не северянам и даже не в Яс. Ты отдал ее в Иландар, в христианские руки.

– Ну, не скажи. Христианин из Нироха, прямо скажем, никакой. Он так же чтит Всевластную, как и мы. Признаюсь, меня до сих пор в чем-то смущает этот брак, но Виллина счастлива, и я доволен. К тому же я согласился на этот союз во многом потому, что Нелла с Таланаром настаивали.

– Что?! – Для принца новость была неожиданной.

– Сын, как будущий правитель страны, поклоняющейся Единой Матери, ты должен обладать умением доверять мнению высших жрецов и жриц своей веры. Сирин и Тайи еще никогда не переходили дорогу Архону и не ставили палок в колеса Тандарионам. Нелла наш давний друг, Таланар мне что охранитель, он учил меня, когда я был юнцом. Эти двое не пожелают нам зла. И потом, если даже отбросить все сказанное, Сирин – одна из двух древнейших династий Этана. Такие редко ошибаются.