Заметив, что его обнаружили, карлик замахал рукой – она у него то удлинялась, то укорачивалась при этом – и прокричал без всяких стонов на чистейшем русском языке:

– Здравствуйте, гости дорогие!

– Здравствуй и ты, – без особой охоты отозвался Ловчий и с силой повел веслом, пытаясь ускорить ход.

– А я за вами, – продолжал скрипучим голосом карлик. – Меня Хорас попросил – сам он занят сейчас – принять вас по-хорошему, накормить, дать отдохнуть, значит, пока он не освободится. Так что милости просим!

– Хорас? А ты кто такой?

Карлик приосанился.

– Я – король скальных жителей.

Ловчий чертыхнулся сквозь зубы, но лодку попридержал.

– А не врешь, что Хорас тебя просил?

– Чего ради? – Карлик всплеснул руками.

Охотник чертыхнулся еще раз.

– Знаем мы, чего ради вы здесь врете. Спасибо за приглашение, ваше величество, но, пожалуй, поплывем мы дальше.

– Ни-ни-ни! – заверещал карлик. – Хорас мне голову оторвет, ежели я вас отпущу не солоно хлебавши! Он же ко мне за вами явится, а вас ищи-свищи потом по закоулочкам! Там, кстати, за поворотиком временная дырочка имеется – застрянете, доставай вас оттуда! Не бойтеся, заходите к нам. Угостим по-королевски, – он облизнулся, и при виде его быстрого красного, змеиного языка Михаил Анатольевич разом утратил всякий аппетит. – Девушка-то ваша как утомилась – гляньте сами!

Фируза и впрямь крепко спала на плече у Овечкина и не слышала ничего. А сам Михаил Анатольевич от нелепости происходящего – карлики-короли какие-то вместо грозных духов – впал в сновиденное оцепенение и молча взирал на уродца в золотой короне, не испытывая желания ни отвечать, ни участвовать в действии.

Ловчий, как будто заколебавшись, переглянулся с Пэком. Тот едва заметно кивнул.

– Благодарствуем, – громко сказал охотник. – Но заходить не станем. Да и угощение ваше не про наши желудки. Лучше мы подождем Хораса за углом, возле…

Договорить он не успел. Карлик что-то нечленораздельно выкрикнул, и в ту же секунду из всех дыр, со всех уступов посыпались в невероятном количестве еще более мерзкие твари – полузмеи-полулюди, жабы с козлиными мордами, крысы на тонких длинных ногах и прочее, чего разглядывать было уже решительно некогда, поскольку вся эта нечисть ринулась со скал в воду и во мгновение ока окружила лодку. Чьи-то когти немедленно вцепились в борт, лодку сильно качнуло, и Ловчий отчаянно заработал веслом, отбиваясь от нападающих и ругаясь на чем свет стоит.

Овечкин оцепенело прижал к себе Фирузу и широко раскрытыми глазами смотрел на этот кошмар. А карлик в золотой короне визжал у входа в свое логово:

– Девушка – моя! Слышите, вы, – девушку не троньте! Она моя!

Тут Пэк поднялся на задние лапы и неожиданно преобразился в маленького огненного рыцаря, который бешено заработал огненным же мечом, рассыпая вокруг снопы ослепительных искр. Черная вода буквально кипела от обилия кишевших в ней, рвавшихся в лодку тварей. Они визжали и рычали, шарахались от огненного меча и тут же пытались подобраться с другой стороны. Весло в руках Ловчего превратилось в блистающее копье и разило без промаха. Тут ожили таинственные и страшные обитатели глубин и, сами того не ведая, пришли на помощь путникам, затаскивая под воду то одну, то другую мерзкую тварь. Но скальных жителей было много, слишком много. А из нор сыпались еще и еще чудища, привлеченные запахом живой человеческой плоти.

Овечкин без единой мысли в голове смотрел и смотрел, почти не сознавая, что происходит. Он утратил всякое ощущение реальности и только машинально все крепче сжимал в своих объятиях спящую девушку, пока та наконец не проснулась и не застонала тихонько.

– Что это вы делаете такое? – пробормотала она, силясь расправить плечи, и Михаил Анатольевич перевел на нее непонимающий взгляд. И тут она увидела…

– Девушка – моя! – снова проорал карлик, перекрывая общий бедлам. – По праву короля! Шевелитесь!

– Что? – сказала вдруг Фируза, решительно раздвигая окаменелые объятия Михаила Анатольевича. – Еще чего не хватало!

Никто ее не слышал, кроме Овечкина. Но то, что произошло далее, повергло его в окончательный ступор.

Фируза, еще не до конца проснувшись и полагая, видимо, что все это происходит во сне, поднялась на ноги, пошатнулась, ухватилась за плечо Михаила Анатольевича и встала потверже. Светлые кудряшки ее поднялись дыбом вокруг головы, голубые глаза блеснули холодным огнем.

– Сгинь! – потребовала она, вытянув руку по направлению к мерзкому карлику. – Сгинь, пропади, нечистая сила!

Голосок ее прозвучал спокойно и твердо. И такая убежденность слышалась в нем, словно ей и вправду дана была власть повелевать нечистыми тварями. И когда она вслед за тем осенила крестным знамением всю эту жуткую картину перед собою, случилось невероятное. Отчаянно воя и визжа, поганое племя вдруг заметалось в воде и ринулось прочь от лодки во все стороны, толкаясь и грызя друг друга. Карлик-король присел, съежился, потом раздулся, потом опять съежился, сорвал с себя корону и швырнул ее вниз со скалы. Коснувшись воды, она зашипела и утонула. И через несколько мгновений все затихло. Нечисть, выбравшись из воды, мигом разбежалась по щелям и норам, и карлик исчез в своем логове.

Ошеломленные Ловчий с Пэком, опустив оружие и разинув рты, уставились на Фирузу. А та, как ни в чем не бывало, сладко зевнула и почти упала обратно на скамеечку рядом с Овечкиным.

– Ах, милый, – пробормотала она, опуская голову ему на плечо. – Ну и сны снятся в этом гнусном подземелье!

Она тут же заснула снова. Овечкин похлопал глазами и все так же машинально обхватил ее одной рукою, чтобы она не упала во сне со скамейки.

Ловчий и Пэк стояли и смотрели на девушку в полном недоумении. Михаил Анатольевич же как будто утратил последнюю способность соображать. В ушах у него звенело, а в мыслях царил полный хаос. Затылок жгло огнем, и в какой-то момент жжение это стало настолько сильным, что он непроизвольно дернул головой и обернулся. Тут Ловчий с Пэком тоже, как по команде, повернули головы к противоположному берегу прохода.

А там на выступе скалы одиноко возвышалась черная стройная фигура, скрестившая на груди руки. Лица было не разглядеть в полумраке, но смотрела она явно в их сторону. И веяло от этой неподвижной фигуры величием и мощью, каких только и можно ожидать от истинного бессмертного духа.

Ловчий чуть слышно присвистнул.

– Так вот оно что! – пробормотал он сквозь зубы. – Девчонка вовсе ни при чем…

У Михаила Анатольевича на мгновение сжалось и быстро-быстро забилось сердце. Но по-настоящему испугаться он не успел. В ту же секунду невидимая, холодная, как лед, рука обхватила его – он отчетливо почувствовал себя зажатым в чьей-то гигантской ладони, – выдернула из лодки, оторвав от спящей девушки, и перенесла на скалу, где стояла черная фигура.