– Майлзы прокляты тем, что обречены любить женщин из Змеиного Рода без малейшей надежды на взаимность с их стороны. Вот просто скажи, чем этот Ворон лучше меня? Почему ты любишь его, а не меня?! Три года я был рядом, всегда, готовый ради тебя на всё – совершенно на всё! А с ним ты просто переспала и – теперь любовь до гроба, да?! Ты… ты даже не сочла нужным просто попрощаться со мной, Лекса. Бог тебе судья.

Импульсивные слова Дэмиана звенели в пространстве, трещавшем от напряжения. Разговор заходил в тупик. Вернее, он никак не мог из него выбраться.

Если бы он только мог её понять! Но это невозможно и между ними глухая стена. Всё это: и перепалка, и упрёки – казались бессмысленно глупыми.

– Ты не умрёшь сегодня. Ворон не убьёт тебя.

– Какая прелестнейшая прелесть! Так вот почему ты за меня не боишься? Думаешь, что, как героиня в мелодраме сумеешь примирить непримиримое? Конечно же, меня нисколько не ранит и не унижает мысль о том, что ты считаешь меня таким ничтожеством, что вся игра целиком и полностью будет зависть от твоего жениха!

– Перестань.

– Если его жизни будет угрожать опасность, думаешь, он станет играть по твоим правилам? Его инстинкт выживания окажется сильнее данного им слова. А уж я постараюсь, чтобы так и было.

Александра вновь почувствовала приступ гнева:

– Ты не понимаешь, что поступаешь низко?! Сначала ты ввязался в эту нелепицу с кровавым поединком, а теперь отказываешься от возможности закончить дело малой кровью? Скажи, чего ты добиваешься? Того, чтобы сорвать мне свадьбу? Залить мое подвенечное платье своей кровь? Отравить мне жизнь своей смертью?

– Почему ты так уверена, что моей?! Почему – не его?!

– Тогда это вдвойне низко! Поменяйся мы с тобою местами, я никогда не поступила бы с тобой так.

– Конечно! Ты ведь меня не любишь!

– Люблю, Дэмиан. Просто иначе. А что касается любимых?.. Не думаю, что, уничтожая объект любви другого человека, ты оставляешь себе шанс на примирение с ним. Если ты осознанно делаешь другому человеку больно, то любовь ли это?

– Любовь.

– Если только к самому себе, – презрительно скривилась Александра.

И снова они, как противники, стоят друг против друга и молчат.

Но этот раз молчание первым нарушает Дэмиан:

– Прости меня.

Но ни в его тоне, ни в голосе, ни во взгляде или позе не было раскаяния. Это были просто слова.

– Чтобы моё «прощаю» не было пустыми словами, – ответила Александра, – вы должны оба вернуться живыми, что в создавшихся условиях очень сложно. И ты затеял это нарочно! И я хочу, чтобы ты знал, я понимаю, что на самом деле целился ты не в Змея, и не в Ворона – ты хотел отомстить мне. Ну, что сказать? У тебя получилось.

– Только один, последний вопрос: если бы твой отец не настаивал на этой свадьбе – чтобы ты решила?

– Если бы я решила не выходить замуж за Ворона, отец не сумел бы меня заставить.

– Значит, ты делаешь это по доброй воле?

– Да.

– Понятно. И ты не боишься?

– Чего?

– Видишь ли… чтобы понять это, к Ворону не нужно даже приближаться. Он – как твой отец. От таких людей нужно держаться как можно дальше, а лучше бежать со всех ног, куда глаза глядят – пока не стало слишком поздно.

Такие, как он, подчиняют себе людей целиком, полностью, выжимая до последней капли. У тебя не останется ни свободы, ни воли – ни в мыслях, ни в чувствах. Созависимые отношения.

– Отношения между людьми всегда созависимые, Дэмиан, в этом весь смысл. А независимо только одиночество. Да и вообще, ценность свободы переоценивают, ведь на самом деле никто не свободен. Нам кажется, что мы сами принимаем решения, сами распоряжаемся какими-то событиями в своей жизни, а на деле всего лишь стараемся продержаться на плаву. Нет никакой свободы; свобода – это иллюзия. Из одной зависимости мы попадаем в другую, но всё же, кое-что у нас есть – возможность выбрать отчего зависеть. Я выбираю Ворона.

– Почему?

– Потому что люблю.

– За что ты его любишь?

Александра пожала плечами:

– Любят, как часто показывает жизнь, не за что-то, а вопреки. Банальность, но правда.

Она переводил взгляд на часы, которые уже миновали отметку в семь.

Дэмиан перехватывает её взгляд и с усмешкой цедит:

– Быстро летит время, правда?

Свет заходящего солнца чётко очерчивает его – всего целиком. То, как он стоит, сложив руки на груди, подпирая стену плечом. И сердце Александры болезненно заныло. В комнате словно стало слишком мало воздуха.

Если и он погибнет, как погиб в своё время Кристиан?..

Жизнь не остановится. Увы! Она пойдёт своим чередом.

Она будет продолжаться до тех пор, пока в её личных песочных часах будут сыпаться песчинки.

– Береги себя, – невольно сорвалось с губ на прощание. – Береги себя. Не дай себя убить. И не убивай.

За час до назначенного поединка к Александре с поклоном явились брауни и принесла наряд:

– Хозяин велел нам вам собраться, госпожа, – прошепелявило одно из созданий, отвешивая поклон.

Когда брауни развернули платье, что прислал Змей, Александра не смогла сдержать удивлённого возгласа. В первым момент оно показалось ей чёрным, но, приглядевшись, она отметила, что мягкий велюр был тёмно-синий, почти того же самого оттенка, что и глаза у Ворона – ртутная, подвижная, лилово-чёрно-синяя глубина.

Фасон прямиком из 30-х годов 19 столетия: плотно облегающий лиф на мелких пуговицах, глухой ворот под горло, пышная юбка колокол, в сочетании с которой талия казалось тонкой, в рюмочку и рукава, жёстким буфом поднимающиеся от плеча «а-ля окорок» – от локтя он плотно облегал руку, как вторая кожа.

Волосы домовухи тщательно расчесали и спрятали под тонкую вуаль.

Знаменитая Нахшироновская кожа Александры сияла, как алебастр. Совершенная чернота бровей и ресниц вместе с кожей и прозрачными, как чистейшие бриллианты, глазами, создавала поразительный контраст.

– Перенеси меня к месту поединка, – потребовала она у брауни, когда почувствовала себя готовой и домовиха выполнила её приказ.

Оглядевшись, Александра поняла, что они переместились в подземелье под домом, весьма похожий на Лабиринт. Во внутренностях огромной пещеры словно разместился волшебные холмы сидхов. Здесь была какая-то мрачная эстетика во всём: в местах для зрителей, украшенных яркими лентами, в стенах, переливающихся разноцветными холодными искрами, будто полированных или покрытых лазурью. Сталактиты и сталагмиты светились, как если бы внутри них находится источник холодного огня.

Возвышающиеся стены были сделаны из чёрного камня, блестящего, почти стеклянного. С первого взгляда казалось, ударь по нему чуть сильнее и брызнут осколки, но на самом деле ни сталь, ни пуля, ни заклинания не способны его даже поцарапать.