Гуго замолчал, обдумывая сказанное кузнецом. Воспользовавшись этим, Курт вручил своему соседу выкованные им железные дуги и выпроводил его из своей кузни, после чего накинул на дверь деревянный засов и уселся рядом с верстаком.

Ирма ждала его на обед, но кузнецу отчего-то неожиданно расхотелось есть. Прокручивая вновь и вновь в своей голове сцену, произошедшую вчера утром с лесу, Курт пытался припомнить ещё хоть какую-нибудь подробность.

«Ни чешуи, ни крыльев видно не было, это я хорошо запомнил, – думал Курт. – Ну а что ещё?… Был рёв… а шея? Была ли шея у этой твари?»

Кузнец устало вздохнул и начал ходить по кузне кругами. Затем остановился погреть руки над уже остывающей угольной жаровней и, прищурившись, перевёл взгляд на разложенные вдоль верстака инструменты.

– … Эй, драконоборец! – откуда-то с улицы раздался весёлый голос. – Ты дома или снова чудищ ловишь?..

Крик перешёл в весёлый гогот – смеялось, по меньшей мере, человек пять, и явно с хмельной головы по случаю субботнего вечера. Если историю про драконью кровь станут так же пересказывать друг другу, то тут уже может стать не до веселья…

Ну, а когда Штефан расскажет магистрату про поползновения Курта достать драконью кровь – а ведь он должен докладывать ему о всём необычном, что происходит в деревне! – то вскоре архидьякон Бурга явно заинтересуется Альтендорфским кузнецом.

Курт почувствовал, как сердце в его груди сильно забилось.

«Как быть?» – отчаянно метались мысли в голове кузнеца. Доказать, что дракона не было… или наоборот, что это не его выдумки?! Где вообще может быть логово такой твари? И кто мог ранить такую зверюгу…

Курт помотал головой, чтобы отогнать наплывшие один за другим вопросы. Устало посмотрев на потухшие в жаровне угли, он медленно направился к выходу из кузни.

Оказавшись на свежем воздухе, кузнец немного постоял на крыльце, глядя на небо.

«Ты обезумел, Курт», – сказал он сам себе и покачал головой. Однако делать уже было нечего – кузнец понимал, что, оставив всё как есть, он окончательно изведётся от беспокойства и просто сойдёт с ума.

«А в деревне теперь никогда не забудут, что мне мерещатся драконы», – с горечью усмехнулся Курт. Нахмурившись от этой мысли, кузнец деловито направился к своему дому. Успокоив жену и строго ей наказав, чтобы она не вздумала его искать, Курт подпоясался кожаным ремнём с широким охотничьим ножом и отправился к Гуго.

Спустя продолжительное время, которое заняли расспросы любопытного соседа о намерениях кузнеца, Курт выехал с его участка на старой кобыле. Клятвенно заверив Гуго, что он вернётся из Вортхейма ещё до наступления сумерек, кузнец выехал из Альтендорфа и действительно направил свою кобылу в сторону соседней деревни.

Вортхейм располагался всего в паре миль от бургского тракта, однако Курт почему-то не выехал на него, а двинулся прямиком, в сторону леса. Сначала кузнец ехал медленно, делая вид, что нисколько не торопится, а как бы даже скучает; однако стоило лошади ступить в тень берёз, сменивших полевые кустики, как Курт пришпорил кобылу и пустил её рысью по дороге, ведущей через Альтендорфский лес.

Вскоре дорога перешла в тропинку, на которой обычной телеге было бы уже непросто проехать; именно отсюда Ральф с Уве ехали с дровами, когда на них выскочил кузнец. Курт остановился, посмотрел по сторонам и решительно направил кобылу Гуго в лес.

Вот поляна, где над ним пролетело то жуткое чудище. Следы… да, на траве всё ещё темнели таинственные пятна с резким и необычным запахом. Что удивительно, над ними не клубились мухи, да и не похоже было, чтобы эти кровавые подтёки хотя бы немного подсохли.

«Может быть, прав отец Штефан, и это какие-то дьявольские отметины? – боязливо подумалось Курту. – Вон и не засыхают на солнце эти следы поганые…»

Кобыла, подгоняемая кузнецом, неохотно двинулась дальше, мимо густо растущих сосен и берёз. Скоро, впрочем, лес немного расступился и стал как-то свободнее – деревьев было совсем немного, и в основном Курту приходилось объезжать лишь невысокие заросли густого кустарника.

«Та тварюга летела примерно оттуда», – думал тем временем кузнец, рассеянно поглядывая по сторонам в поисках очередных кровавых следов. Лес, однако же, казался совершенно лишённым каких-либо чудовищ; солнце, как и всегда, приветливо светило через редкие кроны молодых берёз.

Лесной мох сменился низкой травой, и Курт снова пустил кобылу рысью. Лошадь с укором косилась на своего седока, явно не понимая, с чего ему вдруг вздумалось забираться так глубоко в лес.

Пролетая мимо какого-то сухого дерева, кузнец успел разглядеть широкие брызги чёрной крови и резко осадил лошадь.

– Вот оно… – прошептал Курт и перевёл взгляд вперёд.

Насколько хватало глаз, впереди были лишь невысокие деревца да кустики – ничего, что могло бы сойти за драконье логово.

Оглянувшись, кузнец сплюнул, и ему вдруг отчаянно захотелось повернуть лошадь обратно, к деревне.

«Да и что я собираюсь найти?» – с какой-то непонятной тоской подумал он, потянув уздечку направо. Курт всегда отличался от своих односельчан излишней любознательностью, но в этот раз любопытство завело его как никогда далеко.

Словно чувствуя колебания своего седока, кобыла тихонько заржала, явно предлагая вернуться домой.

– Пошло оно всё… – злобно проговорил кузнец, но так и не двинул кобылу обратно к дому. Таинственные чёрные следы, попадавшиеся тут и там на земле и деревьях, явно означали, что Курт идёт по правильному следу.

«А вот куда они меня приведут?..» – подумал Курт. Ему вспомнилась родная деревня, Ворхейм, лицо Ирмы, мать, которая уже несколько лет как была похоронена за старой церковью…

Не склонный к сентиментальным размышлениям, кузнец задумчиво нахмурился и почесал затылок. Невнятная тоска навалилась на мужчину, и в голову пришла внезапная и непривычная мысль, что он может потерять всё, что ему дорого.

Решительно вскинув поводья, кузнец с силой ударил пятками по бокам лошади.

* * *

Кобыла недовольно всхрапывала, всем своим видом выказывая несогласие с действиями кузнеца, но Курт безжалостно гнал её всё дальше на север, туда, куда явственно вели чёрные следы.

Наконец, кузнец выехал на какое-то широкое поле и в удивлении остановился. Бург и соседние деревни лежали в противной стороне; сюда, на север, не вела ни одна из дорог, и никто из односельчан не задавался вопросом, что же лежало за Альтендорфским лесом. Все знали, что самые жирные зайцы водятся к югу от деревни; дорога, которая шла сюда, на север, заканчивалась большой вырубкой, и никому из крестьян никогда не приходило в голову заезжать дальше неё.

«Мы двигаемся уже по крайней мере час», – подумал Курт и