– Ну и как, господин сотник? – спросил Бодэ,десятник лучников. – До чего там договорились благородные командиры? Какиеприказы? Переходим границу? Говорите же!

– Щас, – буркнул Полгарнец. – Ну и жарища,забодай ее комар… Щас все выложу. Только для начала дайте чего напиться, не тоглотка высохнет вконец. И не трепитесь, мол, нету, потому как самогоном несетот палатки за версту. И знаю, откедова несет. О, из-под того вон кожушка.

Зывик, бормоча под нос ругательства, добыл бочонок.Десятники сбились в плотную кучку, забренчали чарки и оловянные кружки.

– Аааа! – Сотник отер усы и глаза. – Уууух,крепка, забодай ее… Лей еще, Зывик.

– Ну же, говорите, – поторапливал Бодэ. –Приказы-то какие? Идем на нильфов аль дале будем торчать на границе, словнограчи на заборе?

– Горит вам в драчку, что ль? – Полгарнец надолгораскашлялся, сплюнул, тяжко присел на седло. – Так уж и тянет за рубеж, вАэдирн? Подпирает, э? Ярые волчишки, ничего не скажешь, клыками так и клацаете.

– А как же, – холодно сказал малыш Сталер,переступая с ноги на ногу. Обе, как у всякого старого кавалериста, быликривыми, как дуги. – А как же, господин сотник. Пяту ночь в обувке спим, вготовности, стало быть. Вот и хочим знать, чего будет-то. То ль битва, то льобратно в форт.

– За рубеж идем, – кратко сообщилПолгарнец. – Завтра на заре. Пять хоругвей. Бурая – передом. А теперьслушайте, скажу, что нам, сотникам и хорунжим, велели комес и благородныйгосподин маркграф Мансфельд из Ард Каррайга, напрямки от короля прибывши,передать. Наставьте ухи, потому как дважды говорить не стану. А приказы те непростые.

В палатке стало тихо.

– Нильфы перешли через Доль Ангру, – сказалсотник. – Прихлопнули Лирию, за четыре дня дошли до Альдерсберга, тампосле генерального боя разбили армию Демавенда. С марша после неполных шестидней осады предательством взяли Венгерберг. Теперича резко прут на север,теснят войска из Аэдирна к долине Понтара и к Доль Блатанна. Идут к нам, вКаэдвен. Потому приказ для Бурой Хоругви таков: перейти рубеж и быстродвигаться на юг, прямо к Долине Цветов. За три дни надо нам стать у речкиДыфни. Повторяю, за три дни, стало быть, на рысях идти будем. За речку Дыфню –ни шагу. Ни шагу, повторяю. Вот-вот на том берегу покажутся нильфы. С ними,слушайте как следует, в бой не вступать. Никоим разом, понято? Даже ежели онигде-нито захочут речку перейти, то только показать им, знаки, стало быть, дать,чтобы знали – это мы, каэдвенское войско.

В палатке стало еще тише, хотя казалось, тише уже быть неможет.

– Это как же ж так? – бухнул наконец Бодэ. –Нильфгаардцев-то не бить? На войну идем или как? Как же ж так, господин сотник?

– Приказ такой, стало быть. Идем не воевать,только… – Полгарнец почесал шею. – А с братской помочью. Переходимграницу, чтобы дать защиту людям из Верхнего Аэдирна… Не, чего я… Не изАэдирна, а из Нижней Мархии. Так сказал благородный господин маркграфМансфельд. Так, мол, и так, говорит, Демавенд понес поражку, откинул копыта илежит, потому как дрянно правил и политикой, стало быть, подтирался. Значит, сним уже конец и со всем Аэдирном тоже. Наш король Демавенду много грошейодолжил, пришел час возвернуть с процентом. Не можем мы такоже позволить, чтобынаши земки и братья из Нижней Мархии попали к нильфгаардцам в полон. Должны мыих, того, высвободить. Потому как это наши извечные земли, Нижняя, стало быть,Мархия. Когда-то под скипетром Каэдвена земли те были и ноне под тот скипетрвозворачиваются. Аж по самую речку Дыфню. Такой вот пакт заключил нашмилостивый король Хенсельт с Эмгыром из Нильфгаарда. Но пакт пактом, а БураяХоругвь должна у реки встать. Понятно?

Никто не ответил. Полгарнец скривился, махнул рукой.

– А, забодай тя комар, ни хрена вы не поняли, вижу. Даи ладно. Потому как и я сам тоже. Для понимания существуют король, графья,комесы и благородные господа. А мы – войско! Наше дело – приказы слухать: дойтидо речки Дыфни за три дни, там стать и стоять стеной. И все тута. Плесни,Зывик.

– Господин сотник… – робко начал Зывик. – Ачего будет, ежели, к примеру, аэдирнская армия сопротивляться почнет? Дорогу загородит?Ведь с оружием через ихнюю страну идем! Как тогда?

– Ну да, а ежели наши земки и братья, – язвительноподхватил Сталер, – те, которых мы высвободить вроде бы должны… Ежели онипримутся из луков бить, каменьями кидать? Э?

– Должны мы за три дни стать у Дыфни, – с нажимомсказал Полгарнец. – Не позжей. Кто нас захочет задержать, тот, стало быть,неприятель. А неприятеля на мечи поднять надыть. Но внимание и смирно! Слушайприказ! Ни сел, ни халуп не палить, у людей имучество не отбирать, не грабить,баб не трогать! Вбейте себе и солдатам в мозг: кто тот приказ нарушит, пойдетна шибеницу. Комес десяток раз это повторил: идем, забодай тя комар, не снашествием, а как бы с братской помочью! Ну чего зубы скалишь, Сталер? Приказ!А теперь бегом в десятки, поднять всех на ноги, кони и снаряжение должныгореть, как в полнолуние! Перед ужином все хоругви выстроить, сам комес будетпроверять с хорунжими. Ежели за какую-нито десятку стыду наберуся, попомнитменя десятник, ой, попомнит! Выполнять!

Зывик вышел из палатки последним. Щуря ослепшие от солнцаглаза, поглядел на царящий в лагере балаган. Десятники спешили к своимподразделениям, сотники бегали и лаялись, корнеты, знать и пажи путались подногами. Латники из Бан Арда носились по полю, вздымая тучи пыли. Жарища быластрашенная.

Зывик пошел быстрее. Миновал четырех прибывших вчераскальдов из Ард Каррайга, сидевших в тени богато разукрашенного шатрамаркграфа. Скальды занимались тем, что загодя слагали балладу о победоноснойвойсковой операции, о гениальности короля, расторопности командиров и мужествепростого солдата. Как обычно, делали это авансом перед операцией, чтобы нетерять попусту времени.

– Ох, встречали нас братушки да хле-ебом-солью… –начал на пробу один из скальдов. – Избавителей встречали дахле-ебом-солью… Эй, Графнир, подкинь-ка какую-нибудь рифму к «соли». Новую.Неизбитую.

Другой скальд подкинул рифму. Зывик не расслышал какую. Толи «фасоль», то ли «антресоль».

Расположившиеся среди верб у пруда десять солдат вскочили,увидев своего командира.

– Собирайсь! – рявкнул Зывик, останавливаясьдостаточно далеко, чтобы источаемый им перегар не повлиял на морально-боевойуровень подчиненных. – Прежде чем солнце на четыре пальца подымется, всена смотр! Все должно блестеть, как энто самое солнце, оружие, амуниция, коньтожить! Будет маршировка, ежели из-за кого перед сотником стыду наберуся, ногитому сукин-сыну повыдергиваю! Живо!