Кухню я нашла быстро – все-таки дом был невелик. Здесь пахлоне только котлетами, но еще и яблочным пирогом, а также какой-то мануфактурой,что ли? Я никак не могла определить этого запаха. Кажется, здесь мне без светане обойтись. Нашарила выключатель, но все же что-то меня сдерживало.

Подошла к топившейся печке, приоткрыла дверцу. Сталосветлее, но ненамного: дрова уже догорали. Во всяком случае, я смогларазглядеть, что кухня аккуратна просто редкостно: новая блестящая клеенка настоле, цветочные горшки на окнах, медная посуда сверкает, на полу ни соринки.

Сейчас все-таки включу свет и хорошенько осмотрю стены.Брызги крови находят чаще всего на стенах, примерно на полметра повыше пола.Сюда отчего-то забывают взглянуть, когда торопливо замывают следы преступления.Длинные занавески – тоже отличное место для поиска улик…

Только я протянула руку к выключателю, как под окномпослышались голоса: мужской и женский.

– Скорей, ой, скорей, – взволнованно говорила женщина,а мужчина ответил:

– Да тише ты, не шуми, Дарьюшка!

Дарьюшка? Пропавшая кухарка Вильбушевича? С кем это она там?Может быть, в ее исчезновении не было ничего зловещего? Поняла, что Евлалия неслишком-то нуждается в ее услугах, – вот и выскочила перемолвитьсясловечком с каким-нибудь своим кавалером, соседским лакеем или кучером.

Оно бы на здоровье, конечно, но, не дай бог, Дарьюшка сейчасрешит войти в дом. Какое счастье, что я не успела зажечь свет!

Однако диспозиция моя не самая удобная. Входная уличнаядверь почти рядом с кухонной. Если Дарья вдруг заявится, кухни ей не миновать.И как мне быть тогда? Схорониться бы куда-нибудь, в кладовке или боковушке!Дарьюшка убежит на половину Евлалии, и тогда я отсюда выберусь.

Я осторожно двинулась к выходу из кухни и уже почти достигладвери, как на крыльце заскрипели ступеньки. Кто-то поспешно поднимался.

Кто? Дарья, кто еще!

Я ненароком споткнулась. Желая удержаться, оперлась ладоньюо стену и чуть не упала: она подалась под ладонью. Да это не стена, а дверь!

Между тем я услышала, как входная дверь начала отворяться, –и канула в открывшийся спасительный провал в стене.

Запах карболки от меня словно отрезало. Здесь пахло сладко иприторно, какими-то очень дешевым и резким одеколоном. Гвоздичным, что ли? Вуглу под иконами ярко горела лампадка, в ее свете я разглядела кровать сметаллическими шарами и пирамидой из шести подушек, прикрытую кружевнойсалфеткой швейную машинку на столе, покрытом большой, до пола свесившейсяскатертью, табуретку, покосившийся шкафчик… Точная копия комнаты моей Павлы!Обиталище прислуги – кухарки (по надобности – горничной) Дарьюшки!

Да, нашла я себе убежище, нечего сказать. Я невольно сделалашаг назад и обмерла: каблучки моих туфель громко цокнули по крашеным доскам.

Странно… А почему полы голые? Ведь вся прислуга на светеобожает половики: домотканые или лоскутные. Порой комнаты служанок устланыфабричными старыми ковриками, которые надоели хозяевам, но это уж в самыхзажиточных домах. Как же Дарьюшка так оплошала, что же это пол у нее голый?

А может быть, каким-нибудь из ее половиков пришлось затиратькровь, обильно брызнувшую из тела человека? Потом его выстирали, промыли сощелоком, избавили от малого пятнышка крови, но высохнуть и быть положенным наместо плотный половичок просто не успел? Его не стали засовывать в мешок счастями трупа – возможно, половичок был очень приметным, по нему могли каким-тообразом определить хозяина? То ли дело какая-то старая, в нескольких местахпрожженная кухонная клеенка, которую подложили под останки Сергиенко, чтобы кровь…

Я так и ахнула, но тотчас зажала себе рот руками.

Клеенка! Клеенка на кухонном столе! Новехонькая, еще соследами сгибов, еще пахнущая клеем!

Я прижала руки к груди – казалось, взволнованное сердцезастучало так громко, что его надо укротить.

Понятно, почему Вильбушевичу пришлось сменить клеенку.Старая-то в дело пошла! Если удастся найти человека, который раньше видел наего столе ту клеенку, которую мы нашли в мешке… Вообще-то таким человеком могластать Евлалия, но разве эта птичка-бабочка что-нибудь видит вокруг себя? Нет,лучше отыскать ее заболевшую горничную и спросить у нее. Прислуга на такие делаочень приметлива.

И тут раздается звук, от которого все мысли вылетают у меняиз головы.

Открылась дверь кухни! Я слышу торопливую, легкую поступь.

Дарьюшка идет сюда! Что делать?!

Ну что, прятаться, конечно. Под кровать? В шкаф? Под стол?

Стол ближе всего – под него я и ныряю с проворством, коегоот себя не ожидала. Какое счастье, что он накрыт такой длинной скатертью! Какаяжалость, что он столь маленький! Да еще под него наставлены какие-то корзины.Когда я их задела, они заскрипели одна о другую – невыносимо, как мнепоказалось, громко.

И тут же я перестала дышать и забыла обо всем на свете –шаги Дарьюшки застучали совсем рядом. Она в комнате!

Кухарка подбежала к кровати, чем-то прошуршала – инемедленно выскочила вон. Однако я не позволяла себе облегченно перевести духдо тех пор, пока не начала натурально задыхаться.

Приподняла скатерть, вслушалась. Полная тишина. Дарьюшка,видимо, убежала к Евлалии. Мне повезло. Мне просто невероятно повезло.

А сейчас надо как можно скорей выбираться отсюда. Толькоследует проверить, что она там делала, около кровати. Похоже, она спрятала подподушками какую-то вещь.

Я начала выползать из-под стола, диву даваясь, что влетелапод него так проворно. А теперь к моей юбке прицепились эти злополучные корзиныи влачились за мной, словно консервные жестянки, привязанные жестокимимальчишками к хвосту какой-нибудь несчастной кошки. Я раздраженно отпихнула их,и в то же мгновение из одной из них вывалился какой-то узелок. Изысканныйаромат пармских фиалок коснулся моих ноздрей. В удивлении я протянула руку иощупала узелок. Мягкий бархат? Странно…

Я наконец вылезла из-под стола и, сидя на полу, развернулаузел. Жакет, блузка, юбка. Тонкий шелк, тонкий бархат, дивный аромат духов… Аэто что? Сорочка, панталоны, корсет, чулки. Кружево, батист, шелковые ленты…Никогда я и в руках не держала столь роскошного белья, видела только накартинках в модных журналах. А туфли, легонькие какие! Это ведь навернякапарижская модель!

Спазм подкатил к моему горлу. Стало невыносимо жутко сидетьздесь и ощупывать вещи, снятые с мертвого тела!..

Я прижала руки в горлу, почти уверенная, что меня сейчасвырвет прямо на эти одежки, которые еще недавно принадлежали – я ни на миг неусомнилась в правильности своей догадки! – принадлежали НатальеСамойловой.