В небе появились два красно-зеленых катера. А это что? Гвардия не сдается? За свободу до конца? Ну так будет им конец! Надо предупредить зверей, лишние потери «Уграсене» не нужны!

– Два шарика с востока, Линдер! – крикнул Вокар в микрофон грависвязи. Линдер понял с полуслова. Три из четырех катеров, наступавших на дворец, повернули орудия к гвардейским машинам. Перехватчики без опознавательных знаков, висящие над площадью, рванулись за ними. Вспышки лучей, радуга силовых щитов, и вот уже красно-зеленые гвардейские катера оттеснены на орбиту, а там – гравилокатор показал этот процесс в деталях – взорваны ко всеобщему удовольствию. Однако в развалинах дворца все еще сверкали лучи и взрывались снаряды.

– Давай шарик на коробку! Уколы под сорок пять градусов! Добивай! – крикнул Вокар в микрофон. Оставшийся над площадью катер облетел дворец и выпустил на развалины целую тучу беспилотных перехватчиков и огненных шаров-плазмоидов. Беспилотники врезались в остатки стен, разбивая их ударами лучей и собственной брони, а рыжие огни плазмоидов затекали в щели, взрываясь в глубине подвала.

– Прошу к столу, обед готов! – послышался в мираже голос Линдера. Вокар увидел, как из черных провалов, ведущих в подвал, выбежали бойцы в «Хануманах» со знаками различия президентской охраны. Бегущий впереди командир поднял лучевик и пустил широкий луч в воздух. Готово! Если Линдер стреляет и говорит про обед, значит, его бойцы сделали дело и можно спускаться.

– Молодцы! Настоящие звери! – похвалил Вокар. – Бегинен, готовь миражник для съемки, первый катер – готовность ноль, «Уграсена» – полный вперед, считайте координаты!

Три часа спустя Вокар шел по площади Свободы к развалинам, которые прежде были президентским дворцом, а бывший репортер Бегинен бегал вокруг с миражным синтезатором в руке, снимая все, что попадалось под руку.

Из черных развалин дворца все еще валил серый, горько пахнущий дым, а вокруг них грозной цепью стояли звери с «Уграсены» в побитых и закопченных, потерявших краску и прожженных лучами «Хануманах». Красно-зеленые значки охраны президента ярко блестели у них на рукавах. Лучевики, базуки и два опустившихся перед разбитыми воротами катера отбивали у зевак охоту подходить к тому месту, где еще утром был президентский дворец. Впрочем, зевак и не было, как не было никого из столичного гарнизона – два катера, зависших над площадью, выглядели достаточно убедительно, а гарнизон Амаравати был таким же сборищем трусов, как президентская гвардия.

Бегинен снял парней в «Хануманах», стоящих с лучевиками и базуками возле черных провалов, ведущих внутрь полуразрушенного здания. В мираже все должно было выглядеть очень убедительно. На обломках лежали наполовину засыпанные осколками камня и пылью убитые гвардейцы в красно-зеленых экзоскелетах, мешая пройти Вокару и его людям.

– Господин командир, докладывает первый помощник Линдер! Задание выполнено! Потери – двое убитых, пятеро раненых, десять беспилотников вышли из строя! – вытянувшись перед Вокаром, отрапортовал Линдер. Глаза его бегали, губы едва сдерживали довольную улыбку. Вокар сделал шаг вперед и встал рядом со своим помощником на камнях разрушенного дворца. Бегинен подбежал к ним, вертя перчаткой с объективом миражного синтезатора на тыльной стороне. Кто бы мог подумать, что генерал Хан, герой двух войн, окажется обыкновенным быдлом! Избавиться от него оказалось проще простого!

– Где он, Линдер? – спросил Вокар.

– Сейчас, господин командир, – помощник без объяснений понял, о ком речь. Они нырнули в черный провал, проползли под накренившейся плитой пробитого перекрытия, и вышли в полутемный коридор, увязая ногами в расплавленном пластике. Линдер двинулся вперед, включив фонарики на рукавах экзоскелета. Несколько распахнутых настежь дверей, пара узких коридоров, и пол под ногами сменился упругим ковром, обожженные стены – снежными горами на фоне темно-синего каутильского неба и зелеными садами рядом с золотистым полем. Скупой президент держал в апартаментах своей семьи слащавые миражные картинки вместо ценных произведений искусства. Затраты и результаты! Старый лавочник в президентском кресле!

Линдер распахнул дверь, из-за которой слышалось тоскливое подвывание. Выла жирная темнолицая старуха, увешанная светящимися побрякушками. Старая ведьма сидела прямо на полу, глаза у нее были безумные. Рядом стоял худой, морщинистый старик в военном экзоскелете с откинутым шлемом. Бегинен снимал старых уродов со всех сторон, бегая кругами и спотыкаясь об осколки композита и бетона. По углам стояли двое зверей с «Уграсены», держа престарелую парочку под прицелом.

– Подлец! Великий Каутилья всегда говорил, что наемникам нельзя доверять! – подняла косматую голову старуха. – Трое Великих, покарайте этого подлеца, не имеющего ни чести, ни родины! Чтоб ему гореть так, как горел сегодня мой сын!

Не поднимаясь с колен, она снова согнулась и затряслась, держась жирной рукой в браслетах за что-то лежащее на полу. Светящиеся побрякушки запрыгали вокруг ее одутловатой темной физиономии. Вокар знал старую ведьму – Хан выписал свою мамашу из провинции, и она вечно строила из себя царицу. Теперь ее царствованию пришел конец. Бегинен забегал вокруг еще быстрее. Старик в экзоскелете наклонился к ведьме, но Линдер отбросил его к стене одним ударом в лицо. Старик согнулся, но устоял на ногах.

Вокар подошел поближе. Жирная ведьма держалась обеими трясущимися, опухшими руками за красно-зеленые прожженные тряпки, натянутые на мертвое тело. Ага! Вот оно, главное доказательство победы! Вокар махнул рукой Бегинену, чтобы снимал то, что надо, а не воющую бабку.

– Убери руки! – прикрикнул Вокар на старуху. Жирные руки затряслись больше прежнего, но она не двинулась с места. Линдер оттащил ее и сунул в руки одному из зверей, она завыла на весь подвал.

Вокар шагнул к обгоревшему трупу, Бегинен принялся снимать, включив подсветку. В белом круге света показалась половина темного широкого лица. Одинокий глаз смотрел в потолок, красно-зеленый мундир был прожжен в нескольких местах ударами лучей, в руке мигал индикатором заряда мощный лучевик. Пожалуй, можно будет сказать, что он выстрелил в себя сам. Правда, снимать придется только справа, потому что левой половины головы нет вообще, но оставшегося вполне хватит. Любой каутилец, да и не только каутилец узнает генерала Хана – миражные портреты перед праздником висят по всей Каутилье.

Но генерал это на самом деле или клон-двойник? Вот быдло двуногое, ведь говорил же им! Неужели не могли живым взять? Если бы этот тип был жив и дернул левым углом рта хоть раз, Вокар мог бы дать голову на отсечение, что это президент Каутильи. А теперь он уже окоченел, и ни анализ ДНК, ни завывания мамаши не помогут выяснить, кто он. Но с другой стороны, какая разница, жив генерал Хан или нет? Вокар не может доказать, что генерал убит, но никто не докажет и того, что он жив! А значит, нет его! И даже если теперь явится какой-нибудь клон и назовется Чандрагуптой Ханом, дорога ему будет только под луч пистолета.

– Бегинен, снимай допрос!

Вокар откинул пленку шлема, аккуратно положив ее вокруг шеи наподобие воротника и встав так, чтобы попасть в объектив миражника, взял за шиворот старуху.