– Ты постоянно говоришь о моей защите, – сказала я. – Но ты причинил мне больше боли, чем кто угодно другой, даже Майкл. Даже когда я считала тебя засранцем, я верила, что ты говоришь правду, а ты оказался самым большим лжецом из всех. Просто… – я глубоко вздохнула, не в силах на него посмотреть. – Просто оставь меня в покое.

Грудь Алекса вздымалась и опускалась, словно он никак не мог набрать в легкие достаточно воздуха.

– Милая, я не могу. Я буду ждать сколько понадобится, но я никогда не позволю тебе остаться в одиночестве.

– А кто сказал, что я буду одинока? Может, я найду кого-нибудь другого.

Его глаза потемнели до яростного изумрудного оттенка, а плечи напряглись еще сильнее. Вдалеке прогремел гром. Я и не заметила, как солнечная погода превратилась в серую и мрачную, – я бы не удивилась, если бы узнала, что Алекс контролирует ее собственными эмоциями.

– Черта с два, – прорычал он. – Я убью любого, кто к тебе прикоснется.

– Ты не имеешь права, – прошипела я. – Я не твоя собственность.

Он стиснул зубы.

– А вот тут ты ошибаешься. Я облажался. Крупно облажался. Но однажды я заслужу твое прощение, и ты – моя. Всегда. Неважно, сколько нас разделяет времени или километров.

Но если я тебя возьму, знаешь, что это значит? Это значит, ты моя.

Я прогнала непрошеное воспоминание.

– Я не собираюсь больше с тобой препираться. – Сосредоточиться на ретушировании уже точно не выйдет, но я могу хотя бы пойти домой и рыдать, пока не усну, как жалкая идиотка. Ура мне. – Можешь сколько угодно тратить время в Лондоне, это ничего не изменит. Между нами все кончено.

Я отправилась прочь, прежде чем Алекс успел что-то ответить. Он невозмутимо отправился вслед за мной, и каждый его шаг равнялся двум моим. Черт. Почему я не родилась высокой, как Бриджит или Стелла?

Я вжала голову в плечи и ускорила шаг, пытаясь не обращать внимания на идущего рядом мужчину, пока капли дождя падали мне на лицо и мочили волосы.

– Ава, пожалуйста.

Я прижала сумку к груди, словно броню, и продолжала нестись по тротуару.

– Хотя бы позволь подвезти тебя домой, – уговаривал Алекс. – Ходить в темноте небезопасно.

Я ходила домой пешком последние две недели, и никаких проблем не возникало. Я поселилась не в лучшем районе, но все же не в зоне боевых действий. Нужно просто не терять бдительности. Кроме того, у меня был перцовый баллончик, и я возобновила занятия по самообороне в местном центре боевых искусств.

Но Алексу я ничего говорить не стала.

– Сейчас холодно, идет дождь, а на тебе платье. – Как бы я ни торопилась, оторваться от него не получалось. – Милая, прошу, ты заболеешь, – на последнем слове его голос сорвался.

Я так сильно стиснула зубы, что заболела челюсть. Опустив голову, я отчаянно пыталась добраться до теплой безопасности квартиры. В конце концов Алекс замолчал и просто пошел со мной рядом, заставляя всех обходить меня стороной одним своим грозным видом.

По ощущениям, прошла целая вечность, когда мы добрались до моего дома. Не глядя на Алекса, я достала из сумки ключ и вставила в замок. Мое лицо промокло насквозь – от дождя или от слез, точно не знаю.

Алекс не пошел за мной в подъезд, но я почувствовала его жаркий взгляд, когда проскакивала внутрь.

Не смотри. Не смотри.

Наполовину поднявшись по лестнице, я сдалась и обернулась. Через окошко над дверью хорошо просматривался тротуар – промокший до нитки Алекс по-прежнему стоял у входа. Рубашка облегала накачанный торс, а светло-каштановые волосы прилипли ко лбу, почти почернев от дождя. Он медленно поднял глаза, пока они не встретились через стекло с моими, и я увидела в его взгляде боль и решимость.

И хотя нас разделяли стекло, металл и добрая дюжина футов, он излучал магнетическое притяжение, почти убедившее меня открыть дверь и затащить его с холодной улицы внутрь.

Почти.

Я заставила себя отвернуться и забежать по оставшимся ступеням в квартиру, пока глупое мягкое сердце не навлекло на меня новую беду. Даже когда я переоделась и, дрожа, отправилась в душ, его соблазнительный шепот ласкал мои уши, призывая сдаться.

Пригласи его войти. Снаружи холодно и темно… А вдруг он заболеет? Его ограбят? Ранят?

– Нет, – сказала я вслух, до красноты натирая кожу. – Алекс Волков не станет жертвой. Он – охотник.

В голове возникла картина, как он с несчастным видом стоит под дождем, и я замешкалась, но потом принялась тереть кожу еще сильнее. Я не заставляла его меня преследовать или стоять на улице. Если он простудится или переохладится, будет виноват сам.

Я выключила воду дрожащими руками.

Следующие несколько часов я ела лапшу быстрого приготовления и пыталась ретушировать фотографии, но в конце концов сдалась. Сосредоточиться не получалось, и глаза горели от слез. Мне просто хотелось притвориться, что этого дня никогда не было.

Я решила лечь спать пораньше и забралась в постель, сопротивляясь желанию выглянуть в окно. Прошло несколько часов. Вряд ли Алекс все еще там.

Глава 42

Ава

Алекс выполнил свою угрозу-обещание и приходил каждый день. Он ждал меня по утрам, когда я уходила на учебу – чаще всего с моими любимыми ванильным латте и черничным пирожком. Он провожал меня домой после семинаров. Когда я проводила время с другими людьми или исследовала город по выходным, он был менее заметен, но все равно оставался рядом. Я чувствовала его присутствие, даже если его не видела.

Я никогда не думала, что Алекс Волков станет моим преследователем, но вот пожалуйста.

Кроме того, каждый день приходили подарки. Горы подарков.

К концу первой недели моя квартира стала напоминать оранжерею. Я отдала все в ближайшую больницу – розы всех цветов и оттенков, яркие сиреневые орхидеи и трепетные белые лилии, бодрые подсолнухи и нежные пионы.

К концу второй недели моя коллекция драгоценностей заставила бы позеленеть от зависти саму герцогиню Кембриджскую, – по крайней мере, пока я не сдала их в ломбард. От суммы, полученной за горсть бриллиантовых серег, сапфировых браслетов и рубиновых ожерелий, у меня заслезились глаза, но я отдала большую часть денег на благотворительность, оставив немного себе на расходы. Лондон – недешевый город, а стипендия была не слишком роскошной.

К концу третьей недели меня по колено завалило гурманским шоколадом, подарочными корзинами и авторскими десертами.

Меня не интересовали модные украшения или цветы, и я не придавала значения подобным