его последнем шаге не было смысла. Если только…

Я раздавила мимолетный проблеск надежды, прежде чем он успел расцвести в нечто большее.

– Но как же деньги и расходы?

Я осознала глупость собственного вопроса, едва он сорвался с моих губ.

Алекс ухмыльнулся.

– Моих акций, инвестиций и сбережений хватит на всю жизнь. Я работал, потому что хотел. Но теперь я хочу кое-чего другого.

Я сглотнула, и мой пульс участился.

– Чего же?

– Отвоевать тебя обратно. И неважно, сколько потребуется времени.

Глава 43

Ава

Учебная программа заканчивалась большой выставкой, куда приходили самые влиятельные представители лондонского бомонда. Выставка проходила в Шордиче, и каждому участнику выделялась отдельная секция в галерее.

Очень воодушевляюще, страшно волнительно и совершенно сюрреалистично.

Я разглядывала свой маленький кусочек рая и проходящих через него людей, разодетых в пух и прах и рассматривающих каждый снимок, – как я надеялась, с восхищением.

За последний год я очень сильно выросла как фотограф, и хотя мне еще многому предстояло научиться, я страшно гордилась своими работами. Я специализировалась на уличных портретах, как и Диана Ландж, но вкладывала в них свой личный взгляд. При всем моем восхищении, я не хотела стать ею; я хотела быть самостоятельной личностью со своим видением и творческими идеями.

Большинство фотографий я сделала в Лондоне, но в Европе можно было легко добраться и до других мест. По выходным я ездила на «Евростаре» в Париж или совершала однодневные вылазки в Котсуолдс. Я даже летала короткими рейсами в соседние страны, например в Ирландию или Нидерланды, и совсем не боялась самолета.

Моей любимой работой был портрет двух стариков, играющих в шахматы в парижском парке. Один хохотал, откинув голову назад и держа в руке сигарету, а другой рассматривал доску, нахмурив брови. Эмоции обоих вырывались за пределы снимка, и я страшно этим гордилась.

– Как ты себя чувствуешь? – ко мне подошла Диана. Ее светло-пепельно волосы касались плеч, а очки в черной оправе прекрасно сочетались с черным пиджаком и брюками. Она оказалась лучшим наставником, о котором только можно мечтать, и теперь я считала ее одновременно подругой и образцом для подражания.

Я дружу с Дианой Ландж.

Сюрреалистично.

– Я чувствую… все, – призналась я. – Но предупреждаю, еще меня может стошнить.

Она откинула голову назад и расхохоталась, весьма напоминая старика с фотографии. И это было одним из моих любимых качеств Дианы. Счастье, грусть, гнев – она выражала все свои эмоции сполна, никогда не сдерживаясь. Она шла по жизни с уверенностью человека, который отказывался сдерживать себя ради комфорта других, и от этого сияла еще ярче.

– Это нормально, – сказала она, сверкая взглядом. – Меня действительно вырвало на моей первой выставке. Прямо на официанта и на гостя, который оказался одним из крупнейших французских коллекционеров. Я чуть не умерла, но его это только развеселило. В итоге в тот вечер он купил две моих работы.

Я прикусила губу. Еще один повод для волнения. Все студенческие работы были выставлены на продажу. Моя компания устроила из этого соревнование – кто продаст больше всех работ, тот может считаться лучшим, но я была бы счастлива продать хотя бы одну.

Осознание, что кому-то, хоть кому-нибудь, настолько понравилась моя работа, что он готов за нее заплатить, вызывало радостный трепет.

– Надеюсь, мне сегодня тоже повезет, – сказала я, потому что пока у меня ничего не купили.

Глаза Дианы заблестели еще ярче.

– Уже повезло. Даже больше, чем мне.

Я недоуменно склонила голову набок.

– Кто-то купил твои работы. Все до одной.

Я чуть не подавилась шампанским.

– Ч-что?

Выставка началась всего час назад. Как такое возможно?

– Похоже, у тебя есть поклонник, – она подмигнула. – И не нужно так удивляться. У тебя отличные работы. Правда.

Неважно, насколько хороши мои работы; про меня никто никогда не слышал. Я была новичком без имени. Работы новичков не покупают так быстро, если только…

Сердце подпрыгнуло – и я сама не знала, от тревоги или от предвкушения.

Я принялась лихорадочно оглядывать галерею в поисках густых каштановых волос и холодных зеленых глаз.

Ничего.

Но он был здесь. Был моим анонимным покупателем. Я чувствовала нутром.

У нас с Алексом сложилась новая… Ну, не уверена, что это можно было назвать дружбой, но наши отношения определенно продвинулись вперед. Он по-прежнему ждал меня у подъезда каждое утро и всегда провожал домой после учебы. Иногда мы разговаривали, иногда нет. Он помогал мне осваивать приемы самообороны, собрал новый обеденный стол, когда сломался старый, и фактически был моим ассистентом на некоторых фотосессиях. Потребовалось много времени, чтобы достичь этой точки, но мы туда пришли.

Он старался. И даже больше. И хотя отчасти ему удалось вернуть доверие, что-то удерживало меня от окончательного прощения. Я видела, как больно ему было каждый раз, когда я его отталкивала, но раны от их с Майклом предательств, хоть и заживали, были глубоки, и я по-прежнему училась доверять себе, не говоря о других людях.

Джош – месяц назад он окончил медицинский институт – несколько раз приезжал меня навестить, и я просила Алекса держаться подальше, пока он был в городе. Джош по-прежнему страшно злился на Алекса, и я не хотела, чтобы они устроили драку посреди Лондона. Джулс, Бриджит и Стелла тоже приезжали в гости. Я ничего не рассказывала им про Алекса, но подозревала, что Бриджит что-то знает – она поглядывала на меня с понимающим блеском в глазах.

Послышался свист микрофона, и толпа притихла. Руководительница программы вышла на сцену и поблагодарила всех за участие, она надеялась, что все хорошо провели время и так далее. Я перестала прислушиваться к ее словам – меня слишком поглотили поиски.

Где он?

Алекс не из тех, кто станет прятаться в тени, если только не хочет этого сам, но я не могла придумать ни единой причины, зачем ему скрываться сегодня вечером.

– …специальное выступление. Прошу, ваши аплодисменты Алексу Волкову!

Я начинала сходить с ума. Может, что-то… Погодите, что?

Я резко подняла голову, и желудок отправился в свободное падение.

Вот и он. Черный смокинг, непроницаемый вид, золотисто-каштановые волосы, сверкающие под светом ламп. В галерее было почти двести человек, но его глаза мгновенно нашли мои.

Сердце заколотилось от предвкушения.

Что он делает на сцене?

Через минуту я получила ответ.

– Понимаю, это весьма неожиданно, поскольку живого выступления сегодня в программе не было, – сказал Алекс. – Как вы можете знать, я не отношусь к покровителям искусства и исключительными вокальными данными тоже не обладаю. – По толпе прокатился мягкий смех в сопровождении нескольких понимающих взглядов. Алекс