на запад, к устью Днепра, и на восток, в направлении Азова. Смысл этого двойного удара заключался в том, чтобы отрезать Крым от оккупированных турками Балкан и от Ногайской степи. Поскольку главной целью русской армии был захват Азова, Петр мог без труда доставлять войска, артиллерию и припасы к турецкой крепости вниз по Дону; в плане логистики эта операция была несравненно проще, чем походы на Крым. Тридцатитысячное русское войско, осадившее Азов, состояло не только из бывших потешных, а ныне гвардейских полков Петра, Преображенского и Семеновского, но и из стрельцов и разрядных полков «нового строя»216. Армия была разделена на три группы, которые возглавляли два иностранных офицера, Ф. Лефорт и П. Гордон, и один русский – А. М. Головин; общее руководство осуществлял лично царь Петр. Профессионализм русского командования в этом походе был намного выше, чем в предыдущих кампаниях. Тем не менее эти три группы действовали разобщенно, и обстоятельства сложились не пользу русских сил. Турки с легкостью доставляли морем в Азов подкрепления и припасы, а татары удачно взаимодействовали с местным гарнизоном. Первый Азовский поход Петра закончился неудачей.

Русские отступили и начали строить флот для новой кампании. Всего за несколько месяцев под Воронежем было построено множество галер, брандеров и вспомогательных судов. Поставкой леса и мобилизацией рабочей силы из относительно близлежащих мест, как обычно, занимался Разрядный приказ; новшеством стало то, что строительство русского флота происходило под присмотром иностранных мастеров и при личном участии самого царя. Судоходные характеристики этих кораблей оставляли желать лучшего, но то, что их удалось построить в такие короткие сроки, было настоящим чудом. Как показали последующие события, этот южный флот был пригоден для выполнения своей первой боевой задачи [Phillips 1995: 59–70, 85–99; Perry 1968: 7–11; Загоровский 1960: 163–164].

Второй Азовский поход быстро продемонстрировал, что Петр извлек важные уроки из своей неудачи в предыдущей кампании. Сорокашеститысячная русская армия (стрельцы, отборные и разрядные полки пехоты, 20 тысяч казаков и 3000 калмыков) выступили прямо к Азову, не совершая отвлекающего маневра в устье Днепра. Гордону удалось разместить батареи на земляных укреплениях, откуда сверху простреливались город и гавань; в результате турецкому флоту не удалось высадить войска и выгрузить припасы. Главными силами русской армии командовал воевода А. С. Шеин, а гвардейские полки особенно отличились в осаде, проявив высокую боевую и тактическую выучку. Много пользы принесли и казаки, которые на своих легких лодках смогли незаметно подойти к Азову, сжечь и захватить часть турецкого флота. Стрельцов же, многие из которых были оставлены после предыдущего похода защищать захваченные у турок сторожевые башни (каланчи), Гордон в своем дневнике подвергает жесточайшей критике, называя их бесполезными лентяями. В 1698 году недовольные тяготами долгой и дальней службы и тем, что царь предпочитал назначать на высшие военные должности иностранцев, стрельцы снова взбунтовались. Несмотря на то, что в начале своего правления Петр продолжал следовать прежнему внешнеполитическому курсу и опирался на существующую административную систему, его стремление к европеизации России и реформированию ее военного устройства было очевидно уже тогда. В июне Азов капитулировал217.

Европейские державы не обратили особого внимания на эту победу молодого русского царя. Хотя Священная Лига и была создана для борьбы с Османской империей, взятие русскими Азова не принесло союзникам (да и самой Москве тоже) никакой непосредственной выгоды. В 1699 году Габсбурги подписали с Портой Карловицкий мир и вышли из Священной Лиги. Известия об этом положили конец планам Петра получить выход к Черному морю через Керченский пролив. Русское государство немедленно вступило в переговоры с Турцией. Россия на 30 лет получала Азов, уступая взамен занятую русскими войсками часть Поднепровья; все новые крепости в устье Днепра должны были быть срыты. Прочие требования Москвы, в частности касавшиеся прав православного населения на землях Османской империи, были отвергнуты.

Однако если говорить о том, как изменилась ситуация в степном пограничье, то здесь последствия взятия русскими Азова были куда более значительными. Во-первых, положение городов и поселений, находившихся под защитой новой Изюмской черты, стало более безопасным. Число украинцев на этих территориях перевалило за 100 000 человек218; лишь в немногих городках воеводы имели русское происхождение. Вскоре на эти хорошо защищенные земли потянулись новые поселенцы из России. В конце XVII столетия здесь был сформирован новый разрядный полк, и одновременно с этим было принято постановление, запрещавшее брать на военную службу беглых крепостных. Начиная с 1692 года на Слобожанщине комплектовались приписанные к Белгородскому разряду полки, которые затем приняли участие в Азовских походах Петра.

Еще более важным следствием азовской победы 1696 года стало достижение некоторых договоренностей с калмыками, которые смирились с русским присутствием на этих территориях; в свою очередь, царское правительство сочло выгодным заключить с ними союз. Русские помогали калмыкам в их степной войне с казахами и каракалпаками, а калмыки сдерживали набеги других кочевников на южное пограничье и участвовали в походах русской армии в качестве вспомогательного войска. Полоса ничьей земли между границами Русского государства и Османской империи сузилась еще больше и пролегала теперь к северу от Кавказского хребта. Калмыки сохранили определенную свободу, однако то время, когда на их пастбища нахлынут новые волны русских поселенцев, было уже не за горами. Схожую политику «разделяй и властвуй» царское правительство применяло и в отношении народов на востоке степи. Так, притеснения местными властями башкир вскоре привели к тому, что в борьбе за пастбища они стали воевать с казахами219. Свободного пространства в степи оставалось все меньше, а влияние Русского государства становилось все сильнее.

Обезопасив таким образом свои тылы с юга и востока, Русское государство во главе с молодым правителем вновь обратило свой взор на запад. И здесь важно подчеркнуть, что при всей своей (заслуженной) славе царя-реформатора Петр I, начиная в 1700 году войну со Швецией, имел в своем распоряжении хорошо зарекомендовавшую себя военно-административную систему. За счет рекрутских наборов в пехоту и призыва помещиков на службу в кавалерию царское правительство могло в случае необходимости хоть каждый год собирать достаточно большую армию, которая удерживала бы турок от активных действий и защищала бы южные рубежи Русского государства. Политика колонизации степи была жестокой по отношению к местным народам, но успешной. Москва расширила дипломатические отношения с европейскими державами. Было налажено пушечное производство и хорошо развито артиллерийское дело. Русская армия имела европейскую структуру и организацию, и в ней вот уже более 100 лет существовали профессионально обученные полки, знакомые с новшествами в сфере военных технологий и тактики.

Не менее важным было и то, что в Русском государстве возник стабильный и надежный бюрократический аппарат, который достаточно эффективно распоряжался имевшимися в наличии ресурсами; улучшилось и взаимодействие между различными ведомствами, и общее руководство. В результате бесконечных войн, которые Россия вела весь XVII век, в русском обществе – как на институциональном, так и на личном уровне – сформировалось представление о том, как устроена служба в полках «нового строя» в плане дисциплины, быта и социальных связей. Поэтапные преобразования, длившиеся десятки лет, до предела обострили взаимоотношения между русской политической элитой и той новой военной организацией, которая возникла в ходе всех этих реформ. Как показал на рубеже XVII–XVIII столетий пример Речи Посполитой, военная удача – дама непостоянная. Будущее России во многом зависело от Петра.

Часть III

1698–1730

Глава седьмая

Петр Великий и начало Северной войны

Было дело под Полтавой,

Дело