вовлеченность во все происходящее. Этот новый подход к управлению государством существенно повлиял и на военную политику России.

Безусловно, Петр не был первым русским монархом, проявившим интерес к военным делам. Иван IV после неудачи первого Казанского похода принял личное участие в разработке военной реформы. Всего несколькими десятилетиями ранее отец Петра, царь Алексей Михайлович, в начале Тринадцатилетней войны несколько раз выезжал со своим двором в зону боевых действий: он принимал стратегические решения о перемещениях русских войск, отдавал приказы воеводам, следил за тем, чтобы сложно устроенный бюрократический аппарат, отвечавший за функционирование самой крупной армии в истории Русского государства, справлялся со своей работой, и в исключительных случаях сам появлялся на поле боя [Brown 2002: 126, 130–131, 136]. К концу XVII века упоминание о воинском звании царя даже стало частью его титула [Wortman 1995: 35, 40; Уортман 2004]. Однако Петр в корне изменил само отношение русской элиты к армии и военной службе.

Петр I сильно отличался от своих предшественников на русском троне тем, что во всех делах, которые вызывали у него интерес, – а таких было множество – он сам принимал энергичное и деятельное участие. Фигура Петра окружена мифическим ореолом: якобы он выслужился из рядовых в офицеры в собственном полку (хотя все это время был одновременно и его командиром), работал плотником на голландской верфи, проводил испытания оружия, вел солдат в бой в Полтавской битве и чудом избежал ранения, когда шведская пуля пробила его шляпу. Неиссякаемая энергия молодого царя и его стремление вникнуть во все мельчайшие детали были ключевыми элементами его стиля управления; кроме того, до самой своей смерти Петр уделял огромное внимание военным вопросам и дипломатии. В результате он стал превосходно разбираться и в том, и в другом.

Личные качества и достоинства Петра сыграли важнейшую роль в русской истории, однако следует отметить, что даже просто само его активное участие в управлении государством имело колоссальные политические последствия. Так, оставив трон на время Великого посольства, Петр резко сократил контакты с московским двором; он почти не взаимодействовал с высшим советом Русского царства – Боярской думой – и редко назначал на ключевые государственные посты ее членов. Вместо этого он использовал непререкаемый авторитет царской власти для того, чтобы добиваться решения своих задач другими средствами. В частности, Петр прежде всего рассчитывал на собственные силы и на поддержку людей из своего ближнего круга, которые должны были беспрекословно исполнять его волю. Петр не только лично вел свои войска в бой в Полтавском сражении и битве на реке Прут. Он возникал в самых неожиданных местах и своим присутствием добивался того, что все его поручения выполнялись как можно быстрее. В начале 1700-х годов царь посещал регулярные смотры дворян и детей боярских, чтобы одним своим грозным видом нагнать страх на юношей из высших сословий и не дать им увильнуть, использовав свои привилегии или злоупотребив своим положением, от выполнения воинской обязанности [Pososhkov 1987: 200; Посошков: 2021]225. Это было очень практичным и наглядным проявлением той символической власти, которой обладал русский царь, бывший, среди прочего, главнокомандующим вооруженными силами Русского государства.

В течение следующего десятилетия, когда Петр не мог лично проследить за выполнением своих приказов, эта задача зачастую возлагалась на плечи одного из его вечно загруженных делами сподвижников226: Ф. М. Апраксина, В. В. Голицына, Б. П. Шереметева, П. Гордона, Я. Брюса, главного фаворита царя А. Д. Меншикова, Ф. Ю. Ромодановского и других. Многие из этих людей – в частности, любимец Петра Меншиков – в результате обзавелись незавидной репутацией. Это весьма напоминало период позднего царствования Алексея Михайловича, получивший название «правление фаворитов», когда политическая стабильность Русского государства оказалась нарушена. Петр не желал участвовать в боярских распрях, предпочитая опираться на тех людей, кто готов был идти за ним до конца и исполнять его волю. Это вовсе не означало, что он отрицательно относился к аристократической элите самой по себе. Среди тех, кто входил в его ближний круг, многие были выходцами из знатнейших русских семей и состояли с царем в родстве, но некоторые фавориты Петра – например, Меншиков – имели низкое происхождение. И несмотря на то что поначалу количество представителей знати в русской армии сократилось, число тех из них, кто дослужился до высоких должностей, напротив, выросло227. Однако этих людей все равно было относительно немного, и эти посты достались им вовсе не только благодаря их высокому социальному статусу. Боярская дума с ее строгой иерархией и тесными связями с бюрократическим аппаратом России с течением времени все дальше отстранялась от фактического управления страной228. Ближний круг Петра I зачастую действовал вне рамок прежней административной системы Русского государства, что в конечном итоге и привело к исчезновению старых правительственных институтов.

Возможно, именно поэтому стиль правления Петра был таким суровым, если не сказать жестоким. В детстве он едва не стал жертвой стрелецкого бунта 1682 года; перед самым отъездом Петра в Великое посольство случился заговор Циклера229. Затем ему спешно пришлось вернуться в 1698 году из Европы из-за известий о новом мятеже стрельцов, возмущенных последними нововведениями и притеснениями. Этот бунт был подавлен и расследован еще до возвращения Петра в Москву. Однако царь настоял на новом следствии и суде; его итогом стали пытки и жестокие публичные казни, на которых Петр присутствовал лично. Подобную безжалостность и жестокость Петр демонстрировал во время своего правления далеко не единожды. Даже в повседневной жизни, составляя указы, он не выбирал выражений и грозил суровыми карами тем, кто не выполнит его волю230. При Петре был учрежден Преображенский приказ, расследовавший предполагаемые преступления против царя («Слово и дело государево»). Руководил Преображенским приказом князь Ф. Ю. Ромодановский231. Впоследствии была создана целая система политического сыска, благодаря которой Петр смог еще более полно контролировать образ мыслей своих подданных. В годы его царствования возникли новые органы надзора и исполнения наказаний; угрозы, доносительство и казни стали рутиной политической жизни Русского государства232.

Хорошо заметные перемены в стиле правления Петра, произошедшие в 1708–1709 годах, несли с собой определенные риски. Самоизоляция Петра от царского двора и всей придворной политики накладывала на него и его сподвижников серьезные обязательства: они обязаны были добиться успеха в своих начинаниях, чтобы оправдать отказ от прежнего курса. Чтобы избежать раскола в среде своих сторонников и не лишиться их поддержки, Петр задействовал сложные ритуалы [Zitser 2004]. Однако он по-прежнему был убежден в том, что необходимым условием реформирования государства является беспрекословное исполнение его приказов, и жестоко расправлялся со всеми теми, кто, по его мнению, подрывал авторитет его власти.

Первые залпы войны

Несмотря на все усилия Петра, союзники Русского государства по Священной Лиге более не были заинтересованы в продолжении противостояния с Турцией. Однако у молодого царя была и другая цель: сделать то, что не удалось его предшественникам, и возвратить России утерянный после Столбовского мира выход к Балтийскому морю. В результате Петр вступил в новосформированную антишведскую коалицию – Северный союз. Немалую роль в этом решении сыграл близкий Петру по духу Август II, курфюрст Саксонии и новоизбранный король Речи Посполитой. Во главе будущих союзников России по антишведской коалиции – Саксонии, Речи Посполитой и Дании – стояли молодые монархи, которые, как и сам Петр, не застали предыдущую Северную войну. Они полагали, что, несмотря