часть дел, удостоился чести говорить с Королем несколько раз, а с недавних пор был приставлен к Вороньему Дому.

— Вставай, Влад, — хрипло сказал старший Гордеев, останавливаясь рядом с сыном.

Мальчик печально поднял глаза на отца, желая, чтобы ему позволили посидеть здесь еще немного. Ведь Вороний Дом и Белый Храм стоят на одном месте уже много веков, неужели не постоят еще немного?

Но терпеть неповиновение мужчина не стал, хватая Влада за руку и рывком поднимая на ноги. Мальчик скривился от боли, но противиться не стал, кричать или плакать тем более, знал, что будет только хуже.

Он успел смириться с тем, что теперь его судьба и жизнь связаны с Белыми Воронами. Когда его руки от порезов серпами зажили достаточно, Михаил объявил ему, что как только Владу исполнится тринадцать, его отправят на обучение, а пока он должен тренироваться, чтобы не сдохнуть в первые же дни.

Тогда мальчик подумал, что это не так уж и плохо. Он покинет дом, в котором его все ненавидели, оставит в прошлом постоянное напоминание о матери. Он сможет стать сильнее. Тем более, об этом мальчик всегда думал со слабой улыбкой, Вороны — герои. Они спасатели рода человеческого от тварей, что живут в тени. Это ведь то, о чем Влад мечтал всякий раз, когда мама читала ему новую сказку о сильном юноше, борющемся со злом.

Его вещи давно упаковали в мешки и сумки, отец и брат считали дни до того момента, когда ему исполнится тринадцать лет. Вчера этот день настал, а сегодня его уже отправляют в Вороний Дом.

Влада всегда укачивало в каретах, и вот и сейчас он практически вывалился из неё, бледный и взмокший. Держась за живот, он старался сделать всё возможное, чтобы его не вырвало. Его вышел встречать грузный мужчина средних лет, длинные темные волосы которого были заплетены в косу, а белая рубашка обтягивала широкие плечи. Это действительно было честью — редкого воронёнка выходил встречать сам Глава Воронов. Чеслав стал им совсем недавно после того, как прежний глава погиб на очередном задании. Влад так и не понял, кто его разодрал на части — просто не слушал.

Он вернулся в Вороний Дом несколько дней назад, ездил за Хребет, и когда отец говорил об этом, Влад невольно вспомнил Ивана. Подумал, как было бы здорово, если бы дядя забрал его к себе. Он бы не доставлял ему хлопот, учился бы, работал по дому, если бы потребовалось, но отец точно не позволил бы этого.

— Приветствую, Михаил, — Чеслав добродушно расставил руки и хлопнул старшего Гордеева по плечу, как старого друга. — Слышал я, что ты решил отдать в наши когти своего младшего сына, — он оглядел маленького Влада злыми глазами. — Верное решение, если хочешь вырастить из него что-то путное. Если не помрет, то и дело выйдет. А если Белобог его не изберет, так не беда, силушка все равно останется.

Чеслав усмехнулся, усмехнулся и Михаил. Они ещё о чём-то поговорили, но мальчик потерял к ним интерес. Он пошёл к карете, отвязывать от неё Призрака — отец позволил взять коня с собой.

Влад поглаживал его, моментально успокаиваясь. Призрак уткнулся ему в плечо и утробно заржал. Мальчик улыбнулся.

Вскоре Чеслав и Михаил закончили свой разговор, и Ворон повёл мальчишку за собой. Новоиспечённый воронёнок не стал оборачиваться: он и так знал, что отец не смотрел на него; скорее всего, тот уже погрузился в карету и направился обратно в свой дом.

Мужчина быстро показал Владу Вороний Дом, особо выделил Белый Храм с горящим пламенем, рассказал, на каких этажах что находится, и провёл к месту, где жили воронята и Вороны. Скудные комнаты с простыми кроватями.

Дружбу с воронятами Влад так и не смог завести. Они гибли слишком часто, и каждый из них косился на другого с вызовом и презрением. Если Белобог избирал одного, остальным вечность приходилось ходить с клеймом того, кого обошел мудрый взгляд божества.

Тренировки были жестокими и тяжелыми. Влад проваливался в сон каждую ночь, а утром с трудом отрывался от кровати. Но это не значит, что ему это не нравилось. Он чувствовал, как укрепляется его тело, как с каждым днем он становился все менее похожим на щуплого мальчишку, живущего в тени своего старшего брата.

В перерывах между тяжелыми занятиями он читал толстые книги и выполнял четко и безупречно каждый приказ, за что его часто хвалил наставник. Влад чувствовал, что находится там, где должен быть. И когда на его груди вспыхнула белая метка, он особенно ощущал, что добился чего-то в своей жизни.

* * *

Ведеслава очнулась с хриплым кашлем, и Охотник, который тут же бросился к ней, мог поклясться, что ее глаза блеснули голубым.

— Ненавижу запах шалфея, — проворчала девушка, стаскивая с себя бинты, которые Влад старался менять почаще. Поспав ночью всего несколько часов, он сидел рядом с травницей, беспокоясь о ее состоянии.

— Веда! — Охотник с силой прижал ее к себе, поцеловал в лоб и щеку, которые были липкими из-за компрессов. — Ты очнулась, слава всем силам, ты очнулась.

Травница с улыбкой посмотрела на Влада и невольно прищурился, таким ярким и светлым он сейчас казался ей. Возможно, всему виной были долгий обморок и солнце, которое играло в его золотых волосах.

— Все в порядке, Влад, все хорошо, — ответила она на его объятия, чувствуя, как бешено бьются их сердца. Теперь Веда помнила все, что было в ее детстве, помнила все уроки бабушки. Ей хотелось спрятаться от этого, снова убежать или остаться сидеть на этой полянке и продолжить прижиматься к покачивающейся груди охотника.

— Я так волновался, Веда, — шептал он ей на ухо. — Так волновался.

Он не мог отпустить ее, не мог разжать руки. Ему казалось, что если он не будет прикасаться к травнице, то она вновь исчезнет, и его не выйдет ее отыскать.

Они просидели так несколько десятков минут. Влад то и дело начинал ее целовать, но потом вновь замирал, и девушка погружалась обратно в свои мысли.

— Пойдем, тебе надо поесть, — улыбнулся парень, когда услышал урчание требовательного живота девушки. Она с согласием кивнула, встала на ноги и сняла влажные бинты, стараясь не вдыхать неприятный для нее запах, который уже успел пропитать кожу.

Веда жадно накинулась на еду, откусывая огромные куски, немного их жевала и тут же глотала, запивая водой. Этот недолгий сон отнял у нее столько сил, что она с радостью ела бы еще два