сказать, — как-то неуверенно ответила Зинат. — Отец недавно намёками заявил, что подыскивает для него невесту. Больше об этом он не говорил. Хотя я могу и всего не знать. Дома обязательно расспрошу. А он тебе так нравится? Ты ему тоже. Он мне всё уши прожужжал, требуя всё рассказывать о тебе.

— Значит, не судьба! — проговорила Настя решительно. — И нечего в таком случае об этом думать и терзать себя. Мой отец уже посмеивается надо мной.

— Ты ему всё поведала? — изумилась девушка. — Я бы никогда!

— А с кем мне ещё говорить и советоваться? Отец всегда был ближе ко мне…

— А мама как же? — с любопытством спросила Зинат.

— Мама меня не любила. И я очень переживала за это. Но так получилось. А с отцом у меня всегда были самые лучшие отношения. Мы любим друг друга всей душой. Приходится всё ему рассказывать. Ведь больше некому, а хранить всё в себе очень трудно. А у нас и собаки дома нет. Я не считаю хозяйскую…

Девочки обнялись и даже пустили слезу в знак солидарности и дружбы.

— Меня ведь тоже посватали, — как-то безразлично заявила Зинат. — Ещё зимой.

— Да! И как ты это восприняла?

— У нас женщина не должна ничего воспринимать. Как посчитали отец с матерью, так и должно быть. Это ты жила в полной свободе в своей тайге. А у нас столько запретов и условий, что можно сбиться, вспоминая всё их.

Подруги опять обнялись и поплакали немножко.

Дома отец тотчас заметил плохое настроение дочки. Оглядел её пристально, держа за плечи. Та глаза отводила, а Тимофей спросил строго:

— С твоим юношей не всё в порядке?

Она молча затрясла головой.

— Я так и знал. Здесь трудно рассчитывать на успех в таких делах. Тут свои обычаи. Нам их не понять и вряд ли можно принять. Так же и у них.

— Чего ж раньше мне ничего не сказал? — с упрёком ответила Настя.

— Ты бы тоже меня не поняла и мои слова лишь оскорбили бы тебя, дочка. Ты об этом сама подумай и, уверен, убедишься в правоте моих слов. Так мир устроен…

— Тогда что мне теперь делать, тятя? — в глазах девочки светилась надежда в смеси с отчаянием.

— Самое лучшее, что могу предложить, дочь, — очень серьёзно ответил отец, — это выкинуть всё из головы. Чем скорей, тем лучше. Иначе будешь только мучить себя. А такие мысли могут плохо сказаться на тебе. Нам оно не нужно. О другом стоит задуматься. Как вернуться на Русь! Тут житье не для нас. Мы не сможем привыкнуть к здешней жизни. Да и весьма опасно такое соседство. Постоянно быть начеку. Как бы случайно не оскорбить, не обидеть соседа или вообще любого.

— Так ты не оставил мысли вернуться на Русь, тятя?

— Всегда об том думаю, доченька. Там мне привычно и свободнее в поступках. Потому советую много не задумываться об том юноше. В Астрахани найдём тебе по душе и сердцу. А это самое главное для благословенной жизни, дочь. Утешься ты.

— А моё желание ты будешь уважать, тятенька? — Настя пытливо смотрела в его карие глаза. С нетерпением ожидала ответа.

Отец усмехнулся и всё же ответил благодушно:

— Ты у меня единственная родная душа, Настенька! Как я могу такое не принять? Мне хотелось бы, чтобы у тебя всё получилось по любви. И до конца

— А такое возможно, тятенька?

— Так многое от нас самих зависит, доченька! Как мы сами будем кумекать. Да как Господь смилостивится… А ещё судьба… Её, шельму, тоже надо учесть.

Настя задумалась и долго обдумывала слова отца. Слишком много всего, а как это уместить в её глупую голову и вразумить? Казалось, что всё слишком сложно.

Тимофей договорился с дочкой, что не позже, как через месяц они отправятся в Астрахань. И оба согласились с таким решением. Здешняя жизнь им опостылела.

— Я вот задумал, Настенька, обменять наши две лодки на одну большую. Так надёжнее будет идти по морю. А сразу не получится. Надо ждать подходящего предложения. Всё проверить и высмотреть. Ещё рыбалкой заниматься, чтобы накопить монет, а то в Астрахани без них ничего не сделать.

И тут Настя заметила в который раз внимательные взгляды какого-то молодого местного мужчины. Лишь на четвёртый раз она сообразила, что у того имеются какие-то тайные намеренья. Это не на шутку испугало девушку. Утаивать от отца такое она не могла, и в тот же вечер рассказала всё.

— Это не к добру, дочка, — тут же заметил отец. — Как бы беде не случиться.

— Я перестану выходить на улицу, тятя, — неуверенно ответила Настя.

— Вряд ли это поможет, — уверенно заявил отец. — Если тебя решили украсть, то они это попытаются сделать. Могут заслать сватов вначале. А от воровства всё ж не откажутся. Таков обычай. Жених с кунаками выследят и украдут тебя.

— Куда же мне спрятаться? — в отчаянии воскликнула девушка. — Когда это может произойти? Я буду с тобой в море выходить теперь. Там они меня не достанут.

— Подождём сватов, — примирительно сказал отец. — Потом можно потянуть время. Вроде бы приданое собрать. А это серьёзное дело здесь. Должны согласиться. А выкрасть всё одно должны. Обычай…

Тем временем Тимофей спешно искал подходящий обмен лодок. Уже что-то наклёвывалось. Была надежда, что их задумка сработает. И для этого всё было готово.

Глава 20

Сваты появились через неделю. Они уже дознались, когда Тимофей не выйдет в море и компания лезгин торжественно завалилась во двор. Компаньон Тимофея знал это заранее и был готов встретить гостей по обычаю. Понимал, что Темян сам мало что знал, особенно мелочи, а без них никак не обойтись.

Переговоры велись в торжественной обстановке. Тимофей со всем соглашался, но без радости и просил дать время подумать и, в случае положительного ответа, собрать приданое.

— Дело в том, что я плохо знаю обычаи, — говорил он, слегка кланяясь. — Думаю, что дней пять мне хватит. Дело не простое, как вы понимаете. А нарушать ваши обычаи мне никак не хочется.

Гости кивали, соглашаясь, а главный сват заметил, хитрю улыбаясь:

— После вашего согласия, наши кунаки своё дело знают отлично. Невесте ничего не угрожает. Однако, обычай надо сохранить. Это просто обычай, — поклонился гость.

Настя с ужасом слушала, спрятавшись поблизости. Возмущалась полным согласием отца, забыв о договорённости. Дождавшись ухода делегации, она вышла и не смогла ничего сказать. Хозяин сидел тут же и с любопытством разглядывал девушку.

— Ты, девка, будешь довольна, — он улыбался доброжелательно, даже