И не будет.

– …Только, чур, не влюбляться! – с расстановкойпроизнес Сардик и подмигнул ангелу.

И тотчас испугался сказанного, ведь это были не его слова!Они никак не могли родиться – ни в его сердце, ни в его гортани; они жалиподмышками и теснили грудь, как костюм, севший после стирки. Но ангел незаметил несоответствий в одежке. И подмигнул Сардику в ответ:

– Постараюсь. Меня зовут Ёлка.

– Что, правда?

– Почти. Настоящее имя ты все равно не запомнишь. Атебя? Как зовут тебя?

– Сардик, ударение на первом слоге. А настоящее имя –Сардор. Ударение на последнем.

– Здорово! Ты таджик-нелегал?

– Я художник и составитель ребусов. Вполне легальный. Уменя и паспорт есть.

– Это резко меняет дело. – Ёлка улыбалась всешире, все непринужденнее. – Хочешь кофе, Сардор?

– Конечно. Я угощаю…

…Кафешка была первой попавшейся.

Как раз напротив недавно отстроенных Перинных рядов, стойстороны Гостинки, которая примыкала к башне Государственной думы. Единственнымдостоинством кафе оказалась пара столиков, вынесенных прямо на улицу: именно заодним из них и устроились Сардик с ангелом. Сардик – спиной к Гостинке, а ангел– лицом. Сардик заказал себе кофе, заранее зная, что принесут растворимуюбурду, а Ёлка потребовала какао.

– Какао нет, – радостно сообщил официант.

– А вы поищите. Обязательно найдете.

Найдут, никуда не денутся, подумал про себя Сардик, и точно:Ёл кино какао принесли даже раньше, чем его эрзац-кофе.

– Надо же, дрянь какая, – сказала Ёлка, отпивнесколько глотков и поморщившись. – В этом городе никто не умеет готовитькакао.

– Я умею, – отозвался Сардик. – Можем поехатько мне домой, и я приготовлю тебе потрясающее какао!

– Мне надо подумать…

На этот раз в «мне надо подумать» не было никаких подводныхтечений – ни холодных, ни теплых. Все выглядело так, как будто красивая девушкарешает про себя – отправиться ли ей в гости к влюбленному в нее парню (со всемивытекающими) или нет.

– Значит, ты художник?

– И составитель ребусов, – напомнил Сардик.

– На какие темы составляешь?

– На всякие. Путешествия в пространстве, например.Страны и города. Люцерн, Джендуба, Трансильвания… Китакюсю, префектура Фукуока.Могу про животных.

– Про животных? – Ёлка оживилась и перевела взглядс автомобильной стоянки (на которую до сих пор смотрела не отрываясь) –прямехонько на Сардика.

– Ну! Про котов, например.

– У меня тоже есть кот, -

ее голос был полон такой значительности, что Сардиказазнобило. С чего бы это? – ведь день-то теплый, наполненный солнцем,почти летний.

– У меня тоже… был.

– Слушай, – перебила она его, как будто от котов –его и ее – что-то зависело. Как будто боялась, что Сардик может в чем-тоошибиться, не оправдать ее ожиданий. – Про котов поговорим потом.

– Я могу надеяться, что будет «потом»? – наивноспросил Сардик.

– Не исключено.

– Один человек сказал мне, что сегодня я встречудевушку, которая изменит мою жизнь. Как ты думаешь – это ты?

Последний вопрос выглядел еще более наивным, чем предыдущий,но Ёлка (господи, что за чудное имя!) отнеслась к нему со всей серьезностью.

– Не исключено, – ответила она. – Тем болеечто теперь я свободна.

– Свободна?

– Рассталась со своей прошлой большой любовью.

– Сочувствую. – Слышна ли фальшь в его ликующемголосе? Наверняка.

– Да ладно тебе… Тем более что инициатором разрыва былая.

– Он, наверное, умер от горя – твой парень?

– Жив-здоров. – Ёлка улыбнулась, посылая приветсвоим потаенным мыслям. – Только сменил дизайн и готовится к новымприключениям.

– А я бы умер…

– Ты бы – да. А он ничего, железный. А у тебя естьдевушка?

– Была. Но она погибла. В начале прошлой зимы. Каталасьна лыжах и сорвалась в пропасть.

Полный текст этого заявления выглядел следующим образом:«Была. Но она погибла (прости меня, Шурик!). В начале прошлой зимы (еще разпрости подлеца!). Каталась на лыжах и сорвалась в пропасть (каюсь, но ты должнапонять – положение безвыходное. Ты бы и сама так поступила. Что, скажешь нет?..То-то!). Ремарки в подобных случаях не озвучиваются. Произнеся эту жалостливуюфразу (без ремарок), Сардик был вправе рассчитывать на ответное сочувствие. Аженское сочувствие и жалость легче всего трансформируются в любовь – такнаставляла его когда-то многомудрая Анька-Амаретто.

Куда там!

– А где был ты? – совершенно нейтральным голосомспросила Ёлка.

– В каком смысле?

– Она каталась на лыжах, а где в это время был ты?Разве ты не поехал в горы с любимым человеком?

– Нет. – Сардик смутился. – Я не смог, у менябыли дела в Питере. Я должен был приехать позже…

Ёлка смотрела на него так, как будто видела насквозь. Того игляди начнет расспрашивать про эти проклятые горы, и про место, где погиблаШурик, и про обстоятельства, при которых она погибла. А никаких ясныхпредставлений о Кавказе и горных лыжах у Сардика не было и быть не могло. Исчастье еще, что он не успел ляпнуть про стрижку, косичку и походку, и про то,как он принял ее за свою бывшую девушку (Шурик, экскьюзми!) – девушки ненавидятсравнения с другими девушками, об этом тоже упоминала Анька-Амаретто. Ангелунаверняка не понравилось такое банальнейшее сравнение, ион, в отместку, стал быщучить Сардика. А прищучить его – такого простодушного, такого кристальночистого – с этим и ребенок справится. Не хватало еще опростоволоситься переддевушкой, в которую влюблен, э-эх, не с того конца начинаешь, старичок!..

– Ладно, не будем об этом, – взмолился Сардик.

– Как скажешь.

– Вообще-то у нас к тому времени отношения были таксебе… Хреновые были отношения. В общем, мы почти расстались. Вот она и уехала –развеяться.

– Это романтично. Уехать в горы, когда любовь тебяпокинула. Так как называется отель у тебя в голове?

Почему она все время спрашивает об этом? Почему этот пароль,этот код так важны для нее? В не-отельной части головы бедного Сардика зрелисвои собственные догадки: он, Сардик, должен каким-то образом соответствоватьее ожиданиям, связанным с «Concepcion Jeronima.13», быть именно тем человеком,для которого «Concepcion Jeronima. 13» – не пустой звук. А в момент, когдаэтого не происходит… Что происходит, когда этого не происходит?..