году Samsung также лидировала в секторе динамической RAM, занимая 45,3 % мирового рынка, и на рынке NAND-флэш-памяти, занимая 39,1 % мирового рынка[351]. Около 90 % продаж компании приходится на зарубежные рынки, что гораздо больше, чем у большинства типичных японских производителей[352].

Корейская государственная политика в отношении сектора коммуникаций, в частности, развития Интернета, предоставляет дополнительные сравнительные ориентиры, имеющие значение для оценки японских подходов. В разгар азиатского финансового кризиса 1997–1998 годов Корея решительно взялась за информационную политику как ключевой инструмент вывода страны из кризиса и разработала ряд планов по преобразованию Кореи в динамичное информационное общество. К ним относятся «Кибер Корея — 21» (1999–2002), «Видение электронной Кореи — 2006» (2002–2006) и «Генеральный план U-Korea» (2006–2015)[353].

Вскоре после принятия в 1999 году программы «Кибер Корея — 21» Корея сделала упор на развитие широкополосного Интернета. Это произошло благодаря сочетанию поддерживаемых правительством инфраструктурных улучшений и ценовой политики, которая сделала передовые интернет-коммуникации доступными. К 2002 году, как показано на рис. 11.2, около 25 % всех корейских домохозяйств имели подписку на широкополосный Интернет, по сравнению с чуть более 5 % в Японии и США. Корея продолжала сохранять свое лидерство, занимая к июню 2012 года четвертое место в ОЭСР по распространению широкополосной связи, в то время как США и Япония занимали соответственно пятнадцатое и семнадцатое места[354].

Корея развила и сохранила свое лидерство в области высокоскоростного Интернета, предлагая высокопроизводительные услуги по разумным ценам. Как показано на рис. 11.3, в 2014 году цены на широкополосный Интернет в Корее составляли всего 4 % от цен в США и менее 1/10 от цен в Японии. В I квартале 2016 года Корея продолжала занимать первое место в мире со средней скоростью соединения 29,0 мегабит в секунду (Мбит/с) по сравнению с 18,2 Мбит/с в Японии и 15,3 Мбит/с в США [Akamai 2016].

Рис. 11.2. Ранний старт Кореи по обеспечению широкополосного доступа к Интернету

Источник: OECD, Table 4.11. Total fixed broadband subscriptions per 100 inhabitants in the OECD area, OECD Communications Outlook 2013 (Paris: OECD Publishing, 2013), 129, doi: 10.1787/comms_outlook-2013-en.

По мере того как Корея все глубже погружается в информационную эпоху, она, в отличие от Японии, приняла концепцию независимого регулятора телекоммуникаций. В феврале 2008 года была создана Корейская комиссия по связи (ККС), объединившая регулирующие функции Министерства информации и связи (МИК) и Корейской комиссии по радиовещанию (ККР). ККС управляет корейским планом широкополосной связи — «u-Korea Master Plan», который был принят Министерством информации и связи в 2006 году, с целью обеспечения каждого домохозяйства в Корее доступом к высокоскоростному Интернету. ККС работает с операторами над созданием новой нормативной базы, предназначенной для глобальных интернет-протоколов, а также над повышением открытости фиксированных и беспроводных сетей[355].

Рис. 11.3. Низкие цены на широкополосный доступ в Интернет в Корее

Источник: OECD, Figure 2.37 Fixed broadband prices per megabit per second of advertised speed, September 2014, USD PPP, OECD Digital Economy Outlook 2015 (Paris: OECD Publishing, 2015), 119, doi:10.1787/9789264232440-en.

Германия, одна из трех рассматриваемых нами стран, была наименее инновационной и восприимчивой к глобализации в сфере телекоммуникаций, причем по причинам, аналогичным тем, которые преобладают в Японии. Немцы вступили в информационную эпоху, как и Япония, с тяжеловесной государственной телекоммуникационной монополией — Deutsche Bundespost, в которой в 1985 году работало более пятисот тысяч человек[356]. Эта огромная государственная компания в 1989 году была разделена на три подразделения, как японская NTT в 1999 году, и подверглась приватизации в 1995 году, как это произошло в Японии десятилетием ранее (1985 г.)[357]. Тем не менее правительство Германии сохранило в компаниях-преемниках значительный пакет акций и, таким образом, сделало ставку на их прибыльность, как это сделал его японский аналог с NTT. Deutsche Telekom был монопольным поставщиком интернет-услуг до 1995 года и продолжает придерживаться стратегии высоких тарифов, которая максимизирует краткосрочные доходы в противовес развитию и инновациям.

В той степени, в какой Германия может служить моделью для будущего Японии в сфере коммуникаций, ее значение заключается в подходе Deutsche Telekom и его собратьев, Deutsche Post и Deutsche Postbank, не к информационной революции или глобализации, а к корпоративной стратегии. В каждом случае руководство поддерживало отношения сотрудничества с трудовым коллективом, который выступил за приватизацию компании, и с тех пор она процветает. Премьер-министр Японии Коидзуми, рассматривая вопрос о приватизации Japan Post в середине 2000-х годов, был впечатлен отношениями сотрудничества, которые удалось сохранить немецкому трудовому коллективу и руководству в процессе приватизации[358]. Deutsche Post также эффективно направляла значительную часть большой прибыли, получаемой от почтового бизнеса, на диверсификацию, включая сюда приобретение в 1998–2002 годах компании экспресс-почты DHL[359].

Образование.

Во всех трех наших примерах предлагаются важные модификации японского подхода к кругам компенсации. Вместе взятые, они, важно отметить, не отрицают ценность совместных, ориентированных на группы подходов как таковых. Например, тесные связи между исследователями в области образования, педагогами и политиками являются основой сингапурского подхода к инновациям в образовании и распространению передового опыта[360]. Тем не менее подход стран-примеров к сотрудничеству кажется более глобальным, более децентрализованным, менее парохиальным, менее ориентированным на статус-кво и менее бюрократически ориентированным, чем в Японии. Кроме того, похоже, что такой подход приводит к появлению более творчески настроенных и глобально ориентированных студентов, а также к более интенсивному взаимодействию с миром за пределами самой страны.

Глобально значимый вклад Германии сосредоточен в трех областях: это децентрализация, профессиональное образование и международный политический диалог. В соответствии с политической структурой, сложившейся после Второй мировой войны, политика в области образования децентрализована до уровня Lander, земель, что позволяет обеспечить больший плюрализм, политическое многообразие и адаптацию к местным условиям, чем в более централизованной системе [Katzenstein 1987]. В сфере профессионального образования, где сочетаются школьный и производственный опыт, Германия является мировым лидером благодаря активному, систематическому участию деловых организаций в практической разработке учебных программ и трудоустройстве; при этом роль бюрократии отодвинута на второй план[361]. В немецком образовании систематически проводится институциональная саморефлексия с помощью авторитетного, независимого федерального исследовательского института (Федерального института профессионального образования и обучения) и национальной сети небольших исследовательских центров, изучающих различные аспекты системы профессиональной занятости [Hoeckel, Schwartz 2010: 13–14]. Благодаря такому подходу, ориентированному на обратную связь, студенты хорошо подготовлены к доступным им рабочим профессиям, а уровень безработицы среди молодежи является самым низким среди тридцати развитых промышленных стран ОЭСР [Там же: