не интересовали, скорее всего, просто полюбопытствовал, а для лошадей достаточно было почувствовать его запах. Вот они и разбежались.

– Надо же, след такой, как будто человек ходил босиком, только немного приплюснутый и шире, но, в общем, похож.

– Вот паразит, разогнал лошадей, теперь попробуй собери их в кучу, – поднявшись, сказал Антон. – Разбредутся по всей тайге – ищи ветра в поле.

В лесу было прохладно и мрачно. Вперемежку с лиственницами местами стояли высокие тополя, дававшие густую тень. На ветру трепетно шелестела листва, серебрившаяся в лучах проходящего солнечного света.

– Антон, посмотри, тут какие-то цветы. По-моему, очень похожи на ландыши, только розовые. Таких я ещё не видел. Видно, какой-то эндемик…

– Да какой там эндемик! Самые обычные розовые ландыши. В прошлом году такие же я встречал в Заполярье. Представляешь, среди голой тундры протекает большая река, а в долине растут громадные тополя и повсюду эти ландыши. Красота неописуемая!

Река растеклась по всей долине, разливаясь на три протоки. Местами они были перегорожены завалами, в которые попали вывороченные с корнями деревья, кусты, ветки и все, что принесла река. Самый мощный завал образовался на кривой излучине. Там было так наворочено, что он больше походил на рукотворную плотину, чем на кучу плавника. Перегороженная река выплеснулась на пойменный берег, промыв новые русла-протоки. Следы одной лошади шли по заиленному берегу. Размах между передними ногами был большим, и по этому признаку Антон заключил, что она распуталась. Почти рядом, как в гипсе, четко отпечатались медвежьи лапы. В одном месте след медведя пересек лошадиный и резко пошел в сторону пологого склона.

– Ага, он подался по своим медвежьим делам. Ну, слава богу, отстал. Значит, лошади должны успокоиться. Только бы не повел их тот распутанный. Интересно, кто же это?

Антон снова подумал о вожаке и пришел к выводу, что это все-таки Тойон. Скоро долина стала заметно шире, а возле устья ручья, впадавшего справа, горная река потекла одним глубоко врезанным руслом. На надпойменной террасе трава кое-где была вытоптана и словно под гребенку выщипана. В этом месте Антон пересек долину и наконец увидел лошадей. Вволю набегавшись, они поодиночке тихо стояли в густых кустах тальника, лениво отмахиваясь от гудящей серой тучи комаров.

На обратном пути встретился Дубовик. Не дождавшись ребят, он тоже пошел на поиски. Окинув быстрым взглядом пойманных беглецов, он не увидел Сокола. На вопрос о лошади Антон только развёл руками. Конь как в воду канул.

Спустя час Александр пришёл один и, подойдя к собранному лагерю, бросил недоуздок под ноги.

– Все, мужики, у нас очередная потеря. Сокола задавил медведь. Выследил, зараза. Разворотил бок и потроха выпустил наружу. Смотреть страшно – вокруг кровищи целая лужа, повсюду обрывки шкуры и медвежьей шерсти. Когда тот ходил по поляне, он выскочил из леса. Как спутанный конь уйдёт от медведя? Конечно, он был обречен, но всё равно Сокол дал отпор. Вся поляна перерыта, земля содрана до песка и гальки, видно, в предсмертной судороге конь хватанул медведя зубами. А когда тот задавил, потащил жертву в лес, наверно, спрятать хотел. Целую дорогу пропахал, кусты пригладил и даже молодую лиственницу выдрал с корнем. Нажравшись, зверюка подался обратно, небось видели – следы идут по всей косе.

Весть о потере Сокола ввела геологов в уныние.

– Опять конь из моей связки, – цокая языком, сокрушался Роман. – За что такое наказание? Как будто больше нет других лошадей.

Дубовик потер рукой висок и отвел взгляд:

– Это уже неважно, из чьей он связки, беда у нас общая. Надо же, потеряли вторую лошадь! – задумчиво покачал он головой, как будто собирался исповедоваться. – Конечно, в отличие от Магана, Сокола можно списать на медведя, мы тут будто бы ни при чём. Хищник напал. Хотя по большому счёту, сами виноваты: надо было стеречь своих коней. Иван Васильевич предупредил, а я даже ухом не повел. Думал, старик привирает, ради красного словца пугает медведями. Ведь я же видел свежие следы и даже прошелся по ним и вот так безалаберно отнёсся. Бес попутал! Ей-богу, что-то на меня нашло. Это все спешка. Что теперь поделаешь, медведь мог напасть и на нас. Я думаю, он туда ещё вернётся, можно было бы его покараулить, но нам надо идти. А жаль, что нет времени – этого злодея следовало бы наказать!

Глава 29

Долгожданная наледь

Чем выше по реке поднимались перегонщики, тем чаще встречался снег на крутых склонах гор. Снежники лежали в ложбинах и под отвесными скалами, где жгучее солнце ещё не успело их растопить. В долине реки стали появляться белоснежные полоски льда. В одном месте река пропилила наледь посередине, но кое-где лёд остался вдоль берегов, будто напоминая о том, что совсем недавно здесь лежал единый панцирь, надежно заковавший всё вокруг. Вскоре долина реки резко расширилась: вдали показалась наледь, уходящая вверх по течению. Она совсем не походила на встреченные раньше узкие полоски льда, а покрывала значительное пространство. Лед на солнце искрился, ослепляя незащищённые глаза. Невольно хотелось отвернуться и посмотреть себе под ноги или на зеленеющий лес, но наледь, словно магнитом, притягивала к себе. Была у нее какая-то неестественная чистота и магическая сила, поражавшая воображение. Подул легкий освежающий ветерок, ото льда потянуло холодом.

Это была та самая наледь, которую после стоянки уже давно ждал Дубовик. О ней рассказывал старик. К этой наледи впервые его привез отец на оленьих нартах, когда он был мальчишкой. Тогда отец учил его охотиться. Они ставили петли на зайцев, добывали белок и соболей. Здесь впервые он скрадывал сохатого, и охотничье счастье не отвернулось. Потом, когда он вырос и отца уже не стало, молодой охотник приезжал сюда один и тоже без добычи никогда домой не возвращался. Даже в самый голодный год, когда жаркое солнце по всей тайге сожгло грибы и ягоды и не было даже шишек на стланике, когда гибли звери, а уцелевшие бежали, как от лесного пожара, – здесь был урожай. Тогда самые опытные охотники вернулись из тайги с пустыми руками, проклиная голод и думая, как пережить холодную зиму, а он привез столько, сколько могли вывезти две его нарты. Байанай[8], как всегда, послал ему