Глинский приблизился к стражнику почти вплотную и произнес проникновенным голосом, пристально глядя ему в глаза:

— Сим человеком должен быть самый преданный слуга государя и княгини-регентши. Могут ли они вновь положиться на твою помощь, дворовый?

— Живота не пожалею за великую княгиню и государя нашего, — ответил Аким без раздумья и, судя по выражению его лица, говорил правду.

— Молодец! — Михаил Львович одобрительно кивнул и по-товарищески похлопал молодого стража по плечу, показывая ему свое расположение. Теперь он точно знал, что страх перед заговором и преданность правительнице, подпитанные глубоким внутренним чувством, — это именно те рычаги, которые заставят доверчивого слугу последовать за ним без лишних вопросов.

— Но мне неведомы пути подземные, — признался Аким.

— За сие вовсе не тревожься: у меня есть план подземелья. С ним мы живо отыщем нужный ход. Сейчас же ступай и скажи, что по воле великой княгини тебя сменили на посту. Затем воротись ко мне, и мы отправимся исполнять повеление твоей госпожи. Она весьма благодарна тебе за все, что ты для нее совершил. Ступай же, не медли! — добавил Михаил Львович, почти выталкивая Акима за дверь.

Так, движимый чувством долга и заботой о безопасности Елены Глинской, молодой человек стал жертвой тщательно спланированной западни.

Вскоре они углубились в мрачные переходы подземелья, где эхо шагов растворялось во тьме. Михаил Львович зажег факел от одного из редких светильников, и его пламя затрепетало в сыром воздухе. Старый князь развернул план подземных переходов, наскоро изучил знакомый маршрут и кивком велел Акиму следовать за ним.

В полумраке кремлевских подземелий тускло мерцали старинные масляные светильники, закрепленные в железных скобах на стенах. Их колеблющееся пламя, питаемое животным жиром, отбрасывало зловещие тени на стены. Стены, покрытые вековой пылью и паутиной, чередовались с влажными участками, где капли воды стекали по камням, образуя замысловатые узоры известкового налета.

Масляные лампы, установленные через каждые десять шагов, наполняли воздух едким дымом и запахом горелого жира.

В те времена обслуживанием светильников занимались особые люди — огнищане. В их обязанности входило регулярно проверять уровень масла в лампах, менять фитили и следить за тем, чтобы светильники не гасли. За свою работу огнищане получали особое жалование и пользовались большим доверием, ведь они знали все потайные ходы и места, где хранились запасы жира для светильников. Обычно эту должность занимали надежные люди из числа вольноотпущенников или доверенных слуг, которые хорошо знали устройство кремлевских палат и подземелий. За небрежное отношение к своим обязанностям огнищане могли понести суровое наказание, ведь от их работы зависела не только освещенность помещений, но и пожарная безопасность всего Кремлевского дворца.

В этих древних катакомбах, где каждый камень хранил свои тайны, время как будто остановилось. Тени становились все гуще, словно готовясь поглотить свою жертву, а запах горящего масла смешивался с затхлым воздухом подземелья, вызывая головокружение.

Аким молча двигался следом за старым князем и вглядывался в темноту, пытаясь разглядеть путь впереди.

Время от времени Михаил Глинский оборачивался, будто проверяя, следует ли он за ним. Мерцающий свет ламп искажал черты лица князя, превращая его в демоническую маску.

Когда они оказались в самом узком участке коридора, где даже слабый свет масляной лампы едва рассеивал темноту, Михаил Львович закрепил факел на каменном выступе и жестом велел Акиму оставаться на месте. Он внимательно осмотрел пол под ногами дворового, а затем отступил к стене, так что его почти не стало видно в темноте.

Холодный пот стекал по лбу Акима, и он с тревогой вглядывался в каменную плиту под ногами. Глубоко внизу, где-то в недрах, бурлила подземная река Неглинная, чьи воды веками омывали фундаменты кремлевских стен.

— Что сие за звук? — спросил Аким, прислушиваясь к странному эху, разносившемуся по подземелью.

Михаил Глинский криво усмехнулся и произнес зловещим шепотом:

— Сие река времени. Она уносит с собой все тайны Кремля, все злодеяния его жителей.

— Злодеяния? — с подозрением переспросил Аким, ощущая всем своим нутром надвигающуюся опасность. — Господин, зачем мы здесь?

Думный боярин ничего не ответил, и это молчание еще сильнее встревожило молодого дворового. Он в напряжении выхватил клинок и сощурился, пытаясь разглядеть в темноте Глинского.

— Отвечай! — крикнул Аким и принял боевую стойку, выставив вперед блеснувший острием клинок.

— Ты угрожаешь мне? — услышал он насмешливый голос думного боярина.

Напрягая зрение, Аким увидел глаза Михаила Глинского, которые светились недобрым огнем.

— Зачем ты привел меня сюда?

— Затем, дабы здесь, вместе с тобой, схоронить тайну кончины княгини Шуйской…

Аким все понял: его привели сюда, чтобы убить!

— Но ведает ли великая княгиня о сем твоем намерении? — Он взмахнул клинком, демонстрируя готовность защищаться.

— Правительница сама повелела убрать тебя!

— Нет! — в сердцах воскликнул молодой дворовый. — Сие не может быть! Я не верю тебе! Она — святая и не могла, не могла!..

— Глупый! — усмехнулся Михаил Львович.

Незаметно для Акима он скользнул рукой вглубь стены и нащупал там небольшой выступ. Пальцы осторожно сжали невидимый рычаг и потянули его вниз.

Тут же с едва слышимым щелчком секретный механизм пришел в движение!

Внезапно каменные плиты под ногами Акима оглушительно скрипнули. Факельное пламя на мгновение высветило ужас в его глазах. Он инстинктивно отступил на шаг, но было уже поздно — плита под ним с жутким скрипом провалилась в бездну.

Потеряв опору, Аким рефлекторно выбросил руки вперед и вцепился в края обвалившейся каменной плиты. Он повис над пропастью, и сердце его бешено забилось от страха перед зияющей пустотой внизу.

Ветер свистел в ушах, а тело безвольно ударялось о стену шахты. Далеко внизу бурлила подземная река; ее воды, холодные как лед, угрожающе клокотали, поджидая свою жертву. Еще мгновение — и бурные воды Неглинной подхватят падающее тело и унесут его в лабиринт подземных туннелей, где кости многих несчастных нашли свой последний приют.

От этой мысли пальцы Акима еще крепче впились в край плиты, костяшки побелели от напряжения, а в голове пронеслась вся жизнь.

Михаил Львович подошел к нему и, наступив сапогом на его руку, заставил того вскрикнуть от боли. Аким повис на одной руке, умоляюще глядя на боярина. Но в глазах князя отражались холод и жестокость, не знающие пощады.

С ужасом Аким заметил, как Михаил Глинский заносит ногу над его рукой, цепляющейся из последних сил за край каменной плиты.

— Пощади! — в отчаянии закричал молодой слуга.

Все кончено! Аким зажмурился, прощаясь с жизнью. Судьба уготовила ему ту же страшную участь, которой он подверг княгиню Шуйскую.

— Стоять! — неожиданно раздался пронзительный женский крик.

Елена Глинская ворвалась в туннель в