– Вот именно. Но он еще и романист, говорят.

– Про животных я читала.

– Столько Джонатанов. Просто чума эти Джонатаны в литературе. Когда читаешь “Нью-Йорк таймс бук ревью”, может показаться, что это самое распространенное мужское имя в Америке. Синоним таланта, величия. Синоним честолюбия, энергии. – Он выгнул бровь, глядя на Пип. – А как насчет Зэди Смит?[43]Круто пишет, верно?

– Чарльз, – сказала Лейла.

– Посидите со мной. Выпейте глоточек.

– Выпивка – как раз то, в чем мы сейчас не нуждаемся. А тебе нужно читать работы учеников.

– Перед долгим и мирным ночным сном. – Он взял с груди страницу. – “Мы втягивали в себя дорожки, длиннющие и толстенные, как соломинки для молочных коктейлей”. Сумеем ли мы обнаружить изъян в этом сравнении, а, Пип? Можете мне сказать, что в нем небезупречно?

Пип, похоже, получала удовольствие от спектакля, который Чарльз затеял в ее честь.

– Существует ли различие между соломинками для молочных коктейлей и всеми прочими?

– Верно подмечено, верно. Демон ложной специфичности. И к тому же трубчатость соломинки для питья, тусклое сияние пластика – закрадывается сомнение, знаком ли автор по личному опыту с физическими свойствами кокаина в порошке. Или же он перепутал саму субстанцию с орудием, посредством которого субстанция потребляется назально.

– Или просто перестарался, – сказала Пип.

– Или перестарался. Да. Именно так, дословно, я и напишу на полях. Представьте себе, некоторые мои коллеги не пишут замечаний на полях. А я вот по-настоящему забочусь об этом своем ученике. Я уверен, что он сумеет писать лучше, если поймет, что он делает не так. Скажите-ка, а вы верите в существование души?

– Я не люблю думать об этом, – ответила Пип.

– Чарльз.

Он бросил на Лейлу взгляд, исполненный комически печального упрека. Неужели ему, инвалиду-колясочнику, нельзя чуточку поразвлечься?

– Душа, – сказал он Пип, – это химическое явление. На этом диване вы видите развитую форму существования фермента. У каждого фермента своя работа. Он проводит жизнь в ожидании той самой молекулы, с которой ему предназначено вступить во взаимодействие. Может ли фермент быть счастлив? Есть ли у него душа? На оба вопроса я отвечаю: да! Фермент, который вы перед собой видите, создан для того, чтобы находить плохую прозу и взаимодействовать с ней, делая ее лучше. Вот во что я превратился: в фермент-исправитель плохой прозы, плавающий в этой клетке. – Он кивнул в сторону Лейлы. – А она переживает, достаточно ли я счастлив.

Пип хотела что-то сказать, но смолчала, округлив глаза.

– Она все еще в поисках своей молекулы, – продолжил Чарльз. – А я свою нашел. Знаете ли вы свою?

– Я устрою Пип в комнате внизу, – сказала Лейла.

– Надежно, но не на сто процентов, – откликнулся он. – Мне случалось одолевать эти ступеньки, и не однажды.

Спустившись на цокольный этаж, Лейла устроила Пип в постели и села около нее под пледом с бутылкой вина, которую открыла на нервной почве и разделила с Пип, хотя и чувствовала, что не стоит. Вино, постель и близость этой девушки пробудили в ней что-то хищное, что-то пылкое и алчное, то наследственное свойство Элу, благодаря которому она некогда заполучила Чарльза, а потом Тома. Она рассказала Пип, как у нее в итоге оказалось двое мужчин: супруг, которому нужен уход, и бойфренд, которого она любит. О том, как она хотела иметь детей, Лейла упоминать не стала, потому что история ее разочарования в этом вопросе была слишком личной и слишком близкой к происходящему прямо сейчас: она сидела у кровати рядом с девушкой, годящейся ей в дочери. Но она продолжала пить и много еще наговорила. Сказала Пип, что, если бы пришлось выбирать между мужчинами, она бы, вероятно, выбрала Чарльза, ведь с ним она связана брачным обетом и к тому же, можно сказать, разрушила его жизнь, а он не держит на нее за это зла. Сказала, что он все еще нуждается в ней и все еще порой способен к сексу. Что он массу всего разузнал о Томе и любит ее подразнить, заводя о нем разговор; что, хотя она призналась ему в существовании Тома, имени его она никогда не называла и за десять с лишним лет эти двое ни разу не встретились. Что молекула, для которой она, очевидно, служит ферментом, – забота об инвалиде, который существенно ее старше. И что, вопреки теории Чарльза, взаимодействие с этой молекулой не приносит ей счастья. Счастьем была бы безраздельная жизнь с Томом.

– Но больше этим заниматься некому, – сказала она. – Дети так и не простили ему развод, да у них и у самих все вкривь и вкось. Я – все, что у него есть.

Услышав это, Пип снова заплакала. Лейла забрала у нее бокал, явно с опозданием, и взяла ее за руку.

– Не расскажете мне, что вас огорчает?

– Просто чувствую себя совсем одинокой.

– Тяжело, когда единственный близкий человек во всем городе – твой бойфренд.

На это Пип не ответила.

– Между вами все ладно?

– Думаю, скоро мне придется вернуться в Калифорнию.

– Потому что с ним не складывается?

Пип покачала головой и нехотя рассказала, в чем дело. Ее долг по учебному кредиту так велик, что на погашение уходит большая часть крошечной зарплаты практиканта; оставаться в Денвере она могла бы, только если б не надо было платить за жилье. Долг накопился и за колледж, и за частную старшую школу в Санта-Крузе – мать все твердила ей, что о деньгах ей беспокоиться не надо. А мать, хотя с клинической точки зрения дееспособна, страдает эмоциональным расстройством и не имеет друзей. Кроме Пип, заботиться о ней некому, и это все, что Пип различала в своем будущем: опекать маму.

– Из-за этого я уже чувствую себя старухой.

– Это вы-то старуха?

– Я так виню себя за то, что уехала от нее. Что я здесь делаю, зачем? Гонюсь за какой-то несбыточной мечтой.

Как бы Лейла хотела позвать Пип к себе жить! Но хотя она жила на два дома, ни один из двух не был ее домом в полном смысле слова. Странно для образцовой феминистки.

– Прошло всего два месяца, – сказала она. – Уж конечно, вы можете отлучиться из Калифорнии и на такой срок, и на больший.

– Вы не понимаете, – сказала Пип. – Я потому и чувствую себя виноватой, что не хочу возвращаться. Мне так нравится работать у вас, учиться у вас! Но как подумаю, что больше не вернусь, прямо сердце разрывается: как она там будет одна в нашем домике, без меня, вся в тоске?

– Я очень хорошо вас понимаю, – возразила Лейла. – Вы в точности описываете каждый день моей жизни.

– Но вы хотя бы живете в одном городе. Вам не повезло, но вы нашли правильный способ, как с этим быть. Иногда я мечтаю…