– О чем?

Пип покачала головой.

– Я и так слишком долго не даю вам спать.

– А не наоборот?

– Иногда я мечтаю, чтобы у меня была такая мама, как вы.

Маленькая комнатка на цокольном этаже закружилась, и причиной тому было не только выпитое Лейлой вино.

– Вы знаете, – бодро сказала она, похлопывая Пип по руке и поднимаясь, – я бы тоже не отказалась от дочери вроде вас, так что вот.

– Спасибо за ужин и вино.

– Была рада.

– Завтра мы обе будем жалеть.

– Нам грозит похмелье, только и всего. Но жалеть, надеюсь, не будем.

За свой фальшивый негромкий смешок Лейла, поднимаясь с цокольного этажа, наказала себя ударом по лбу тыльной стороной руки. Наверху храпел на диване Чарльз, студенческие работы валялись на полу, от виски мало что осталось. Она разбудила его поцелуем в лоб.

– Готов укладываться в постель?

– Готов пописать.

Чтобы перебраться в инвалидное кресло, помощь ему вообще-то не требовалась, но он любил, когда она ему помогала. В некоем очень узком, но глубоком смысле он был ей ближе, чем мог стать кто-либо другой. У них не было друг от друга секретов. За прошедшие годы Чарльз, писатель, разгадал и торжествующе сформулировал вслух практически все, что она чувствовала к Тому и по поводу Тома. По-прежнему уклоняясь от того, чтобы назвать его имя, она оберегала тем самым его личную жизнь, а не свою. Маленькая игра, в которую Чарльз охотно играл.

В той части дома, где располагалась его спальня, слегка, но неистребимо пахло средствами для ухода за кожей и кишечными газами. В ванной Лейла стояла возле унитаза с перилами и смотрела, как моча здоровой струей бьет из пениса Чарльза. То, что он отправлял свои телесные функции у нее на глазах, было во благо им обоим. Так они оба что-то делали друг для друга. Даже когда она массировала его член, доводя до эякуляции, это было не только ради него. Он был тем ребенком, какой ей достался.

– Когда я услышал твою машину, я подумал: “В четверг? Какой милый сюрприз!”

– Спасибо, что разрешил ей переночевать.

– Потом я подумал: “Неприятности на другом домашнем фронте?”

– Тебе и правда пора было отлить.

– Сохранившаяся у меня способность контролировать мочеиспускание указывает на существование некоего божества, о котором иные свидетельства крайне скудны.

– Я немножко свихнулась на этой девице.

Он поднял бровь.

– Уж не думаешь ли ты сменить ориентацию?

– Боже мой, нет. Она как потерявшийся щенок, который ко мне прибился.

– Можешь держать ее тут в подвале, только приучи терпеть до прогулки.

– Куда Роузи положила чистую пижаму?

– Вот, прямо перед тобой.

– И правда. Прямо передо мной.

Утром, слегка маясь похмельем, она явилась к Тому в кабинет и сказала ему, что нужно взять Пип на полную ставку исследователя и платить достаточно, чтобы девушка могла на это жить. Том напомнил ей, что срок практики у Пип еще не закончился, но Лейла настаивала: “Она молодец, она стоит этих денег, и они ей нужны прямо сейчас”. Том, пожав плечами, согласился. Не давая ему времени передумать, она отправилась к Пип и сообщила ей хорошую новость.

– Это здорово, – тихо промолвила Пип.

На секунду Лейла задалась вопросом: не из эгоистических ли и даже не из болезненных ли побуждений она удерживает Пип в Денвере? Но ведь девушка сама сказала, что не хочет уезжать.

– А теперь поищем вам жилье, – бодро предложила Лейла. – Для начала поспрашиваем у сотрудников.

Пип кивнула, но как-то без энтузиазма.

Встреча с Эрлом Уокером за пропановым складом на окраине Амарилло не продлилась и пятнадцати минут. Уокер сидел в своей машине, говорил через открытое окно, двигатель не выключал. Он признал, что получил при расторжении контракта четверть миллиона после того как намекнул заводскому начальству, что всем будет хорошо, если будет хорошо ему. Он признал, кроме того, что уволили его не без причины, а причина в том, что он один раз на работе напился. Всего один раз, но прикрыл его Коуди Флайнер, а потом Флайнер, шантажист и мелкий засранец, заставил его расплатиться за услугу: подписать пропуск, чтобы Флайнер смог вывезти с завода учебную B61 и произвести впечатление на свою девицу. Гордиться, конечно, нечем, но никаких бед, настаивал Уокер, он не наделал. Эту учебную боеголовку привезли по ошибке из Альбукерке, с авиабазы Кертленда, и на заводе к тому моменту уже побывали проверяющие от военно-воздушных сил, обследовали ее, полная машина их приезжала, но грузовик с базы, чтобы ее забрать, еще не прислали. Если бы Флайнеру хватило ума не похваляться этой штуковиной перед приятелями и не размещать фотки в интернете, обошлось бы без последствий.

– Меня ни словом не упоминайте, – сказал Уокер, включая сцепление.

– Разумеется, – заверила его Лейла. – Если что, ваша жена подтвердит, что вы отказались со мной разговаривать.

Мысленно она уже возвращалась к сюжету о связях горнодобывающих компаний с департаментом природных ресурсов штата Колорадо. Придется, конечно, еще побеседовать о копии B61 с руководством завода, но вся эта история в общем-то мелкая, это уже очевидно. Пип будет разочарована, подумала Лейла, и решила: пусть девушка сама напишет статью и пусть там стоит ее подпись.

Вернувшись в гостиницу, попыталась позвонить Пип и Тому, а потом отправила им по эсэмэске. Ответов на обе пришлось ждать не один час, а почему – об этом она, просматривая налоговые декларации и уведомления о конфликте интересов, которые раздобыла для нее Пип, не задумывалась, пока примерно в десять тридцать по Денверу ей не перезвонил Том.

– Где ты был? – спросила она.

– Ужинал, – ответил он. – Пригласил твою девушку на ужин.

Лейла мигом почувствовала неладное: словно зуб хрустнул.

– Я всегда вожу новых штатных сотрудников в ресторан, – напомнил ей Том.

– А! Ну да, понятно. И куда вы ходили?

– В “То место, где было угловое бистро”.

“То место, где было угловое бистро” – это был их с Томом любимый ресторан. Одно название стоило того, чтобы туда зайти.

– Я в ресторанах плохо разбираюсь, – сказал он. – Ни на что другое не хватило воображения.

– Странно себе представить, как ты был там без меня. – Голос Лейлы слегка дрогнул.

– Вот и я подумал. Кажется, я впервые оказался там без тебя.

Но он же и раньше приглашал новых штатных сотрудников ужинать, и всякий раз ему хватало воображения выбрать другой ресторан, не тот, куда он ходил с Лейлой. И хотя они никогда не ссорились – так давно перестали, что Лейла думала, с этим покончено навсегда, – сейчас она, почувствовав сжатие в груди, вспомнила, как это начинается.