— Что вы, красавицы, от грызунов пакостных мы амулеты постоянно обновляем, — басовито расхохотался в ответ на замечание хозяин дома, представившийся Баженом. Не больше тридцати пяти зим по виду, широкоплечий, высокий, со светло-русыми волосами и мягкой бородой, он ласково и чуть снисходительно глядел на гостий светло-голубыми глазами. — Представьте, попортят нам товар, оплетку с клинков да кожу для сбруй поедят, в уголь нагадят, дерево для плуга сгрызут? Нет уж, ну их к лешему. Мы их нещадно гоняем, вот как вы — злодеев да кровососов всяких.

Он внимательно осмотрел кинжалы Ниенны, с одобрением крякнул, щелкая ногтем по лезвию.

— Бородатые, небось, делали? Хорошая работа. Только у нас, красавицы, тоже мастера имеются. Уж для упырьей погибели составим зелье не хуже колдовского!

Пока Бажен приказывал мальчишке с кухни отнести вещи девиц в верхние комнаты, а затем нацедить гостьям горячего медового сбитня, в лавку ввалился еще один кузнец. Помоложе, лет двадцати пяти, тоже улыбчивый и голубоглазый, в щеголеватом кожухе с узорчатым тиснением на рукавах, модным в Ахенбурге последние пару зим. Да уж, неплохо мужики живут, если в такой глуши о нарядах думают.

— Бажен! — крикнул он с порога. — Дай долото на часок! Тем, что у Миколы, только спину чесать, в нужнике сидючи! Иль у бабы в срамном месте…

И тут он заметил Ниенну с Гердой и смущенно запнулся на полуслове.

— Не паясничай, Сабур! — строго сказал Бажен. — Перед гостьями столичными нас не срами.

Сабур мигом порозовел, словно невеста на выданье. Стянул шапку, здороваясь, и светлые волосы кудрями рассыпались по плечам. Ой, хорош, стервец! Девичья погибель.

— Не ругайте товарища, господин Бажен, — тут же подала голос Герда. — Мы и срамнее речи за время странствий слышали. Особенно я, когда пойманного насильника в Выжге на части пластала. Девчонок неразумных истязать ему нравилось. А мои ласки почему-то ко двору не пришлись.

И она ухмыльнулась своей коронной улыбкой, от которой мужчины начинали бледнеть и чахнуть. Затем резко находили очень важные дела и покидали общество кровожадной девки-боевика.

Оказалось, не на тех напала — Сабур тут же восхищенно открыл рот.

— Так ты и есть валькирия-полукровка, о которой весь портовый край уже три месяца бает? Наслышан, как же! У меня в Выжге дядька живет, писал в весточке про ваши с подругой подвиги. Несказанно рад знакомству!

И он протянул девицам руку, как равным. Сначала Ниенне, потом Герде. И совсем на чуть-чуть, на малую толику времени задержал ее пальцы в своей широченной ладони.

Некромансерка хмыкнула про себя — вот ухарь! А потом вспомнила разговор по пути сюда, и подумала, что все очень хорошо складывается. Герде сильные парни всегда были по нраву. А обидит он ее вряд ли, себе дороже выйдет. Ниенна шагнула в сторону, чтобы не смущать подругу, и начала озираться по сторонам.

Помещение было занятным — вроде и гостевая комната с большим столом и несколькими лавками, где можно посадить отобедать гостей вместе с хозяевами, и при этом, как в лавке, везде развешена и разложена селянская утварь. Серпы, лемеха для плуга, замки со связками ключей. У левой стены в небольших деревянных туесках лежали россыпью гвозди разной длины, рядом болтались дверные скобы, ножи для разделки мяса, ведерные дужки и еще куча всякого полезного в хозяйстве барахла. Противоположная стена — для воинского сословия. Здесь на растянутых звериных шкурах висели и клинки всех размеров, и топоры, и парочка простеньких мечей. Рядом на деревянных распорках расположилась кольчужная «рубаха» с рукавами до локтя. Около нее стоял шкаф с прозрачными дверцами. Некромансерка подошла поближе и ахнула.

Нет, восхитили ее не горсти изящных женских нарукавников и височных колец, лежащие на белых блюдцах. И даже не серебряные браслеты, в которые были грубовато, но все же эффектно впаяны камушки яшмы и малахита.

Посреди всей этой красоты на алой подушечке лежал букетик лилий. Чья-то неведомая рука рассыпала по загнутым лепесткам крохотные капельки горного кварца, из-за чего казалось, будто цветы покрыты утренней росой. И листики на стебле были не одинаковыми, а совсем как в дикой природе. Один смотрелся ярким и свежим, другой — чуть повядшим, третий и вовсе скрутило от жары…

Ниенна видела кованые букеты и раньше. Эка невидаль, скрутить «розетку» в виде круглого стилизованного цветка с одинаковыми лепестками да повесить дюжину таких на ворота, перед прохожими похвастаться. Однако такой тонкой дивной красоты ей не довелось узреть даже в мастерской старого Магни.

— Чье это? — спросила она у наблюдавшего за гостьей хозяина лавки. Герда же наоборот, была полностью увлечена общением с Сабуром, и на подругу внимания не обращала.

— Где? — Бажен подошел поближе. — Ах, это? Ингвара Хенрика работа, он вместе с ребятами малыми к нам года три назад переехал. Парень хороший, старательный. С причудами, правда, но ничего, работе они не мешают…

— С какими причудами? — тут же насторожилась Ниенна. Не то чтобы ей были интересны чужие заморочки. Но когда по округе бродит волкодлак, нужно быть начеку и внимательно наблюдать за каждым.

И кузнец подтвердил ее сомнения.

— По ночам он работает чаще, чем днем, и просит, чтобы ему никто не мешал. Мы к таким вещам с уважением относимся, мало ли, какие кузнец ритуалы в работе пользует. Тут каждый из нас заговоры плести умеет, чтобы броня крепка была, чтобы клинок удар руки, его держащей, усиливал… да мало ли, какие секреты могут быть у мастеров! Вот только его секрет все знают и семью его жалеют. Не приведи боги такое несчастье, как у них.

Бажен с горечью вздохнул и перешел на шепот.

— Девчонка его вас провожала досюдова, я видел. И сейчас под крыльцом с ноги на ногу переминается, не иначе как уговорила тебя на младшего братишку взглянуть. Насчет проклятья болтала, так ведь? Да только нет на нем ничего злого. Он просто тронутый умом, тот малец. Радмила, женка Чекуна, говорила, мол, напугался чего-то так сильно, что разумом повредился. Другие дети в пять зим уже вовсю и поют, и стихи сказывают, а этот башкой трясет да блеет, как козленок. И без брата да сестры и пары часов просидеть не могет, выть начинает не своим голосом. Ингвар с ним и возится, только ночью выходит работать, когда дети спать утолклись.

— Главное, из лужицы не пил и настоящим козленочком не стал, — попыталась перевести тягостный разговор в шутку Ниенна. — А испуги да всполохи целители успешно лечат. Но ваши, я так понимаю, с этим не справились?

— А у нас они приезжие, только два