– Он запросто меня впустил. Я показал ему ствол, естественно. Сказал, что ему надо выпить стаканчик-другой. Но после первого он уже просто не мог остановиться. Оказалось совсем нетрудно убедить его уговорить всю бутылку. Я добавил туда жидкого бензодиазепина[128], просто для полной уверенности.

Марти улыбнулся.

– После того как Прюитт откинул коньки, я решил, что ты обязательно придешь к мысли, что все это дело рук Брайана Мюррея или даже Тэсс. Ну что, получилось? Ты и вправду заметил эту марку скотча?

– Заметил, – сказал я.

– Приятно слышать, – произнес Марти, словно я просто похвалил его свитер.

– Ты что, хорошо знаешь Брайана и Тэсс? – спросил я.

– С Тэсс мы познакомились буквально только что. Немного поиграли в прятки по дому, пока ты сюда добирался. А вот Брайана знаю довольно хорошо – изначально через твой магазин, но на протяжении последних нескольких лет у меня вошло в привычку заскакивать в тот бар при отеле, где он любит зависать, и выпивать с ним стаканчик-другой. Я в курсе, что он обычно пьет. Я вообще-то видел тебя с ними обоими во вторник вечером. И знал, что Тэсс вернулась, потому что Брайан сломал руку. А теперь все уже подготовлено. Полиция найдет мертвое тело Брайана у него дома – думаю, с простреленной подушкой на лице, – а Тэсс бесследно исчезнет. Можем даже собрать для нее чемодан. Все будет как в «Тайне Красного дома». Один мертвец, один сбежавший убийца. Все, что нам нужно, – это подходящее место, чтобы спрятать тело.

– Что с ней вообще? – спросил я, бросая взгляд туда, где все так и спала Тэсс, свернувшись калачиком на диване. Она не двигалась.

– Я добавил немного бензодиазепина в ее кофе. В портвешок тоже, так что хоть откуда-нибудь да попало. И есть хорошие шансы, что попало вполне достаточно для того, чтобы она загнулась, но если нет, то, думаю, не проблема ее прикончить. Что-нибудь деликатное вроде пластикового мешка на голову будет в самый раз.

По-моему, мы оба уже привыкли к размеренному храпу, доносящемуся из комнаты Брайана внизу, но вдруг услышали громкий всхрюк, такой яростный, что мы невольно переглянулись. Марти подхватил лежащий у него на ляжке пистолет и весь обратился вниманием в ту сторону.

– Сонное апноэ[129], – со знанием дел произнес он. – Сомневаюсь, что он проснулся, но все-таки давай глянем.

Марти встал, и я услышал, как у него хрустнули колени.

– Ты тоже, – сказал он, ткнув в мою сторону пистолетом. Я последовал его примеру.

Вместе мы прошли к спальне в конце коридора – я первым, Марти за мной. Дверь была слегка приоткрыта, и я толкнул ее от себя. Внутри было темно, но немного света просачивалось через окно, так что мне было видно Брайана, лежавшего на спине поверх одеяла. Тэсс уложила его прямо в одежде, но брюки были расстегнуты, а ремень свисал по сторонам. Я посмотрел, как его грудь слегка задрожала, быстро поднялась и опала, после чего Брайан испустил еще один оглушительный всхрап. Не понимаю, как он сам от этого не проснулся.

– Господи, – произнес Марти откуда-то сзади. – Давай избавим этого мудилу от мучений.

Я повернулся в тот самый момент, когда Марти щелкнул выключателем, и спальню вдруг залил свет стоящего на полу торшера. Над кроватью, на которой спал Брайан, висела огромная абстрактная картина – какие-то громоздкие красно-черные кирпичи.

– Можешь на этом завязывать, Марти, – произнес я.

– А дальше что делать?

– Сдаться. Мы оба это сделаем. Пойдем вместе. – Я знал, что шансов мало, но вид у Марти был усталый, и мне пришло в голову, что эта игра ему уже давно наскучила. Может, где-то в глубине души он даже хотел, чтобы его поймали.

Он помотал головой.

– Блин, как подумаешь, что придется толковать со всеми этими копами, да адвокатами, да психиатрами… Проще продолжить. Мы тут уже почти закончили. Всего одно останется. Восемь идеальных убийств. Твоих любимых убийств, Мэл.

– Они мои любимые в книгах, а не в реальной жизни.

Марти немного помолчал, и я подумал, что что-то он тяжеловато дышит. На миг в голове промелькнула фантазия, что сейчас он сам отдаст концы от инфаркта. Хотя Марти поднял взгляд и сказал:

– Вообще-то должен признать: мысль о том, что скоро все будет кончено, – не такая уж неприятная. Скажу тебе, что готов для тебя сделать. Я готов отдать его тебе – отдать Брайана, – поскольку, честно говоря, с тех самых пор, как ты позаботился о Нормане Чейни, все самое сложное ложилось на мои плечи. Я дам тебе этот ствол, и все, что тебе надо будет сделать, это просто прикрыть ему лицо подушкой и выстрелить в нее. Не думаю, что соседи услышат, а если даже и услышат, то подумают на что-нибудь другое. На хлопок в автомобильном глушителе или еще на что.

– Конечно, – сказал я, протягивая руку.

– Я знаю, что у тебя на уме, Мэл! Если я отдам тебе ствол, то ты тут же возьмешь меня на мушку и вызовешь копов, но я такого не допущу. Я наброшусь на тебя, и тебе придется застрелить меня. Так что по-любому ты кого-нибудь да застрелишь. Либо Брайана, либо меня. Я даю тебе такой выбор. А если и меня, то ничего страшного. У меня простата размером с грейпфрут. Я уже пожил свое. По-моему, эти последние несколько лет, знакомство с тобой и наша небольшая игра – все это было просто чудесно.

– Не для всех.

– Ха! Надо думать… Но в глубине души, так же как и я, ты понимаешь, что это ничего на самом деле не значит. Если я передам тебе этот ствол и ты вгонишь Брайану пулю в башку, то лишь окажешь ему услугу, скорее всего. Тебе, наверное, это просто понравится. Уж поверь мне.

– Ладно, – сказал я, протягивая руку еще дальше.

Марти улыбнулся. То, что я видел совсем недавно в его глазах – вся эта радость, – теперь пропало. Теперь я видел то, что и видел всегда. То, что всегда принимал за доброту и участие.

Он вложил оружие мне в руку. Это был револьвер, и я оттянул курок назад.

– Это револьвер двойного действия, – объяснил Марти, – тут необязательно взводить курок.

Я посмотрел на Брайана Мюррея, распростертого на кровати, а потом повернулся обратно к Марти и выстрелил ему прямо в грудь.

Предпоследняя глава «Убийства Роджера Экройда» называется «…И ничего, кроме правды». Это когда персонаж, от имени которого ведется повествование, сельский врач, он же тайный убийца, раскрывает читателям в подробностях, как и что он сделал.

В данном повествовании я никак не называл главы. Эта старомодная традиция представляется мне малость избитой. Ну как бы в случае чего я назвал эту главу? Как-то типа «Чарли показывает свое истинное лицо»? Понимаете, о чем я? Банальщина… Но если б я так все-таки поступил, если б давал главам собственные названия, то тогда эта определенно называлась бы «…И ничего, кроме правды».