– Взгляните на это чудо! – воскликнул он, глядя наменя своими крошечными хитрыми глазками. – Ох, ведь вы задали вопрос,простите меня великодушно. Я знаю ответ на него.

– Ты не шутишь? – спросил священник, поворачиваясьлицом к старому гному. – Ты знаешь ответ?

– Разумеется, знаю, – сказал его отец. Он вытянулиз колоды еще одну карту. – Знаю, что удерживает их от достойной исповеди:слабость и боязнь попасть в ад, если им придется распрощаться с жизнью.

Священник в полном изумлении уставился на старика.

Я тоже застыл, не зная, что ответить.

Урсула промолчала. Затем поцеловала меня в щеку.

– Давай оставим их теперь в покое, – шепнулаона. – Санта-Маддаланы больше не существует. Пошли отсюда.

Я обвел взглядом потемневшую комнату гостиницы, посмотрел настарые бочки. Терзаемый чувством недоумения, потрясенный печалью, разглядывал явещи, к которым прикасались и которыми пользовались человеческие создания. Ясмотрел на натруженные руки священника, сложенные перед ним на столе, наволоски, покрывавшие тыльную сторону ладоней, на толстые губы и большиеопечаленные глаза, в которых стояли слезы.

– Примете ли вы от меня такое признание? –прошептал я. – Такое тайное, об ангелах? О том, что я видел их! И вы сами,вы видите, кто я такой, и знаете, следовательно, что я знаю то, о чем говорю. Явидел их крылья, я видел их нимбы, я видел их белые лица, и я видел мечМастемы, самого могущественного, и это они помогли мне разгромить замок иобратить в прах всех этих демонов, за исключением одного, этого дитя-невесты.Отныне она стала моей.

– Дитя-невеста… – прошептала Урсула. Эти словапринесли ей радость. Она взглянула на меня мечтательно и с закрытым ртомпропела нежную старинную мелодию, припев песни из времени ее смертной жизни.

Она торопливо прошептала, сжав мою руку:

– Уйдем отсюда, Витторио, оставь этих людей в покое иследуй за мной – я расскажу тебе, как действительно была когда-тодевочкой-невестой. – Она взглянула на священника, вдохновившись давнимивоспоминаниями. – Я и вправду была невестой. Они пришли в замок моего отцаи купили меня как невесту. Они говорили, что я должна быть девственницей, и сними вместе явились повивальные бабки и принесли с собой чашу с теплой водой.Они осмотрели меня и сказали, что я девственна, и только после этого Флорианзабрал меня. Я стала его невестой.

Священник пристально смотрел на нее, как если бы не могсдвинуться с места. А старик продолжал заниматься своими картами, время отвремени бросая на Урсулу заинтересованный взгляд.

– Можете ли вы представить мой ужас? – спросила,обращаясь к ним, Урсула. Она взглянула на меня, откидывая волосы на спину. Ониснова падали мягкими волнами, вызволенные из кос, в которые она заплетала ихранее. – Можете вообразить, что я почувствовала, сев в карету, когдаувидела, кто стал моим женихом, увидела эту бледную тварь, мертвеца, какимитеперь стали и мы сами?

Священник ничего не ответил. Его глаза медленно наполнялисьслезами. Слезами!

Они, эти слезы, представлялись мне прелестными, ибо имелиотношение к человеческой жизни – бескровные, прозрачные, они казались такимвеликолепным украшением на его старом, умиротворенном лице с обвисшей кожей имясистыми губами.

– А потом меня отвезли в эту разрушеннуюцерковь, – продолжала Урсула, – в развалины, кишащие червяками,затканные паутиной, и там, перед оскверненным алтарем, меня раздели донага иуложили, и он овладел мною и объявил своей невестой.

Она отпустила мою руку и сделала жест, будто обнимала весьмир.

– Ох, у меня была фата, великолепная длинная фата, иплатье из тончайшего шелка с цветочными узорами, и все это он разорвал на мне иовладел мной, сначала пустив в ход свой безжизненный, лишенный семени, нотвердый как камень член, а потом свои острые, как клыки, зубы, похожие на моитеперешние. Ох, такая жуткая свадьба, и мой отец сам обрек меня на такуюучасть.

Слезы струились ручьями по щекам священника.

Я внимательно смотрел на нее, потрясенный печалью и яростью– яростью против дьявола, которого уже уничтожил. Я надеялся, что она сможетпроникнуть сквозь тлеющие угли ада и схватить его пальцами, горящими, какраскаленные щипцы.

Я не сказал ни слова.

Она выгнула бровь и склонила головку.

– Он устал от меня, – сказала она. – Ноникогда не переставал меня любить. Он был новичком во Дворе Рубинового Грааля –молодой князь, стремящийся на каждом повороте судьбы приумножить своемогущество и насыщать жизнь любовными приключениями! А позже, когда я умолялаего сохранить жизнь Витторио, он не смог отказать мне, вспомнив о клятвах,которыми так давно мы с ним обменялись на том алтарном камне. После того как онразрешил Витторио нас покинуть, после того как он поверг его в полное уныние воФлоренции, уверившись в том, что Витторио обречен на безумие и гибель, Флорианснова стал исполнять для меня свои песни, песни для невесты. Он пел старинныебаллады, как будто можно было снова воспламенить нашу любовь.

Я прикрыл лицо правой рукой. Для меня была невыносима мысль,что мы рыдаем кровавыми слезами. Я не мог воочию представить себе рассказаннуюею любовную историю, удивительно впечатляющую, будто нарисованную кистью ФраФилиппо.

Заговорил священник.

– Вы все еще дети, – сказал он. Губа у него дрожала. –Просто дети.

– Да, – отозвалась она своим изысканным тоном,убежденно и легкой улыбкой выражая согласие. Она сжала мою левую руку в своих ирастирала ее с усердием и лаской. – Вечные дети. Но он был всего лишьмолодой человек, Флориан, он и сам был всего лишь юношей.

– Я видел его однажды, – произнес священникохрипшим от рыданий, но спокойным голосом. – Всего один раз.

– И вы поняли? – спросил я.

– Я знал, что сам я беспомощен, а вера моя безнадежна ичто я скован путами, которые не могу ни ослабить, ни порвать.

– Теперь пойдем, Витторио, не вынуждай егоплакать, – сказала Урсула. – Ну пойдем же, Витторио. Пошли отсюда.Кровь нам сегодня уже не понадобится, и мы не можем позволить себе причинить имвред, не можем даже…

– Нет, любовь моя, никогда, – согласился я. –Но примите от меня, пожалуйста, в дар, отец, единственную чистую вещь, которуюя могу дать, – мое свидетельство о том, что я видел ангелов и что ониподдержали меня в момент слабости.