ты ж молодой ишшо. Ну вот, а как заваруха-то нынешняя началась, хотел я, значит, на службу вернуться. А что? Я хоть и старый, но крепкий, дело военное знаю. Сейчас-то, конечно, сильно всё поменялось, но хороший солдат – он ведь завсегда нужен. Да только вот не вышло. "Что-то у тебя, – сказали, – с суставами, да и сердечко пошаливает". Вот и кукую теперь в деревне, за родных волнуюсь. Телефона у нас нет, а письма нынче через раз доходят. Решил давеча своих проведать, с внучатами поиграть. Я уж им сколько раз говорил – что вы в столице своей сидите, не ровён час, накроет ракетой. Приезжайте сюда, у нас речка, огород, детям раздолье. Да куда там – сын-то мой чиновником служит, ему отлучаться нельзя. И семью отпускать не хочет, потому как негоже, если у этого, как его… госслужащего семья по тылам прячется. Вот так и живём.

– Так ты же это, дед – почётный ветеран получаешься, – удивился водитель. – Тебе же квартира в столице положена. Чего не перебрался-то, к своим поближе?

– Да ну тебя с твоей столицей, – махнул рукой дед. – Что я там забыл? Машины кругом, дышать нечем, людей – не протолкнёшься, одна радость, что попрохладнее. Разве с деревней сравнишь? Воздух, солнце, просторы. А леса какие! Сейчас-то, конечно, плоховато из-за засухи. Но ведь пройдёт она однажды, окаянная! И церковников этих в бараний рог скрутим, не впервой. Ишь, выдумали – "Радиусы"… хренадиусы. Был бы я молодым, мы бы с ребятами к вечеру до Авриума дошли. Ну ладно, может, не к вечеру. К следующему утру!

На станции дед вылез из грузовика и попрощался с водителем. Прихрамывая, подошёл к кассе, где купил два билета.

– Тут такое дело, – доверительно объяснил он пожилой кассирше. – Мы с зятем вместе в город возвращаемся. А он, паршивец, на дух меня не выносит. Купи, говорит, билеты – но в разные вагоны, чтобы в пути не пересекаться. Вот такая у нас нынче молодёжь. Что говорите? Без личной карточки не можете? Так он мне дал её, карточку-то свою. Смотри, говорит, без глупостей, как билет купишь – обратно заберу. Это мне, ветерану! Который на ильхорца с голыми руками ходил, пока он ещё мамкину титьку сосал. И где только дочка подлеца этого выкопала – ума не приложу. Эх, что делается, что делается.

Посетовав на современную молодёжь, старик отправился на перрон, где сел в вагон следующего на Такран поезда. Зашёл в купе, улыбнулся приветливо попутчикам:

– Здравствуйте, молодые люди. Ой, а это что за красавица с нами едет? – подмигнул он маленькой дочке разместившейся в купе пары. – Вы до Такрана? И я. К сыну вот еду, повидаться. Будем знакомы. Варенья не хотите? Колбаски деревенской? А в Такране что делаете? Учитесь? Студенты, значит? А-а-а, политех… тогда понятно, почему не на фронте… Да не смотри ты так, сынок, я ж не со зла. Наоборот, хорошо, что в тылу победу нашу куёшь. Что говоришь? Брат у тебя погиб? Сочувствую. Где служил? Второй штурмовой? Это тот, что на севере стоял и первым под удар попал? Эх, горе, горе. Меня бы на фронт… я бы их вот этими руками! Всех, подлецов… вместе с Оком ихним.

Изрядно заболтав попутчиков, старик вышел из купе и перешёл в другой вагон.

– Простите, – тронул он за рукав проводника. – Зять мой не успел к отбытию. В Таларе сядет, он туда сейчас на попутных добирается. Вы уж место пока попридержите… да не за спасибо, само собой, – сунул дед в карман форменного кителя несколько имперских квардов.

Поезд шёл медленно, пропуская воинские составы. Машинально болтая с попутчиками, "старик" одновременно подмечал проплывающие за окном пейзажи и напрягал память, вспоминая названия населённых пунктов. Вот этот городишко, кажется, Керт. Хотя что значит – кажется, товарищ "дьявол"? Ну-ка, вспоминайте карту столичных окрестностей! А заодно не подскажете, что это за деревья там растут? И вон те цветочки, что всё поле, несмотря на засуху, жёлтым ковром покрыли? Лирадии? Молодец, гвардии капитан, не растерял квалификацию. Можешь прикорнуть до Талара.

Поезд вполз на станцию и остановился, громыхнув вагонами. Стоянка была долгой – получасовой. Это если по расписанию, а вообще – как повезёт.

– Это Талар? – вскинулся задремавший дед. – Хорошо, что не проспал. Выходить будете? Нет? А можете за вещичками последить? Мне внучатам гостинцы присмотреть, тут магазин недалеко. А сейчас сами знаете, что на станциях делается. Зайдут в купе, да и вынесут все в два счёта. Может, дочке вашей что прикупить? А вы потом отдадите. Не надо? Ну, как знаете.

Старик вышел на бурлящий перрон и тут же смешался с толпой. Побродив по окрестностям, зашёл в грязную привокзальную уборную. Сняв потёртый пиджак, бросил его в унитаз, накапав туда же из пузырька каким-то лекарством. Достав из кармана ручку, беззвучно пошевелил губами.

Прикоснулся, провёл пальцами по щеке. Лицо вскипело и пошло пузырями, словно блин на сковороде. Застыв, изменилось до неузнаваемости. По волосам старика прошла странная рябь. Седина исчезла, уступив место чёрному отливу. "Дед" больше не был дедом, он стал кем-то другим. Совсем другим.

Распрямив плечи, "старик" немного выпятил грудь. Посмотрев на брошенный пиджак, шепнул что-то ручке. Посланный устройством сигнал активировал во впитавшихся в ткань каплях спящие нанороботы. Пиджак тихонько затрещал, расходясь по швам и превращаясь в невесомый прах. Дождавшись конца процесса, человек спустил сто раз переработанную воду и вышел из кабинки. Глянул в зеркало, увидев в отражении молодого мужчину. Выдать в нём бывшего деда могли лишь штаны и ботинки, но такие штаны и такие ботинки в Империи носил практически каждый второй.

Выйдя на перрон, человек, срываясь на бег, заспешил к вагону. Ко второму вагону, тому, где должен был ехать нерадивый, отставший от поезда, зять.

– Ой, слава богу, успел, – вытирая со лба пот, поприветствовал он проводника. – Представляете, опоздал к отправлению, хорошо хоть тесть подсуетился. Вы место-то моё не отдали? Вот спасибо вам. И ещё кое-что сверху! Ладно, пойду. Слава богу, что без вещей, налегке еду. Автобус сломался, от самой, почитай, площади бежал. А с чемоданами – тут бы и остался!

Тяжело загудев, состав тронулся. Не успел дед к отправлению, зато успел его зять. Который тоже растворится в столице по прибытии, сменив ещё раз личину. Можно было сделать проще, пересев в Таларе на другой поезд, но в военном бардаке это рискованно – рейс могут отменить, а время поджимает. Не любят в Отделе опозданий, сказали – прибыть как можно скорее, значит, прибудешь.