– Все ваше племя продажное… шантажист. В тюрьме тебе место,а не в конторе. Я думала, ты нам друг, а ты почище своего хозяина.

Вдруг и хозяин объявился как по заказу: у меня зазвонилмобильный, и я услышала голос Андрея.

– Симона, я только что от отца, надо кое-что уточнить. Твоядевичья фамилия Радужинская?

– Да, – ответила я.

– Пришел факс из Америки, просят ускорить твои поиски.Признаться, я мало что понял…

– Мне сейчас не до этого, – сообразив, в чем проблема,буркнула я.

– Но дело серьезное. Кажется, речь идет о наследстве. Судяпо факсу, к нам уже обращались, но я никакого письма не видел, и отец тоже. Мыпроясним ситуацию…

Я хотела ответить, что прояснять ничего не надо, все и такясно, но, взглянув на Олега, лишь вздохнула:

– Проясняйте.

– Тебе надо приехать к нам в офис.

Я поспешила закончить разговор.

– Погонят тебя с работы, и правильно, – съехидничалаМарья, обращаясь к Олегу. – Бога ты не боишься, а еще адвокат.Тьфу, – досадливо плюнула она, а по щеке Олега скатилась слеза.

Мы поторопились убраться восвояси, дав человеку возможностьгоревать в свое удовольствие. Олега было жаль, но сажать Марью в подпол ему всеже не стоило. Словом, я решила: пусть сам объясняется со своими хозяевами, и сотцом, и с сыновьями.

Гридин вновь позвонил, и пришлось ехать к ним в контору. Ктому моменту отец и сын уже пришли в себя, кое-что сами узнали и сообщили мне:оказывается, мой папуля скончался месяц назад, оставив наследство мне и своейсестре Анне. Вот сестра Анна меня как раз и разыскивает. Через час я дажесмогла поговорить с ней по телефону. Захлебываясь от счастья, она сообщила, чтопришлет мне вызов уже завтра, и заверила меня в своей любви.

– Тебе повезло, – порадовался за меня АндрейПетрович. – Ты лишилась денег, но они тут же к тебе вернулись.

– Не уверена, – ответила я, не особо радуясь.

Все эти папули начали действовать мне на нервы. Короче,возникла необходимость поговорить с мамой. Дядя Жора намекнул, что есть делаповажнее, но в конце концов мы поехали к ней.

Мама смотрела телевизор в «аквариуме», следовательно,пыталась успокоиться, другими словами, что-то ее сегодня разволновало.

– Мона, – позвала она как обычно, услышав, что мывошли.

– Да, мама, – ответила я излишне громко, потому чтотоже волновалась.

Мама не стала дожидаться, когда я загляну в комнату, и самавышла в холл. Увидев нашу компанию, пробормотала:

– Черт-те что…

Не всегда ей удается расслабиться в «аквариуме», сегодня,должно быть, такой случай. Внимание мамы сосредоточилось на Викторе, что инеудивительно, и «черт-те что», надо полагать, относилось к нему.

– Ты проводишь время в довольно странной компании, –вынесла мама вердикт, а я пожала плечами. – Накорми его, – сказалаона, ткнув пальцем в Виктора. – По-моему, он недоедает. – Коротышкивсегда вызывали у мамы острую жалость.

– Благодарствую, – ответил тот, раскланиваясь, –дай вам бог здоровьица. – И шмыгнул в кухню, Марья за ним. Дядя Жораподумал, подошел к маме и приложился к ее руке.

– Вы помните, что я вам сказала в прошлую нашувстречу? – строго спросила она.

– У меня отличная память. Если с Симоной что-то случится, выменя с кашей съедите.

– Вот именно. И не надейтесь, что это пустые слова.

– Я далек от этого.

Мама приглядывалась к дяде Жоре и так, и эдак, но не нашла,чего б еще сказать, и махнула рукой. Дядя Жора с достоинством удалился в кухню,а мама повела меня в «аквариум».

– Не вздумай в него влюбиться, – сказала она сурово.

Я решила прикинуться дурочкой.

– В кого?

– В Георгия, естественно.

– Он женат.

– Сомневаюсь.

– Почему? – тут же заинтересовалась я.

– Женатый человек проводит свободное время с семьей, а небежит выполнять волю покойного проходимца. За это время вы уже раз пять моглипосетить могилу старого каторжника, но этот твой Георгий никуда не спешит, ипричина может быть только одна.

– Может, он просто к семье не торопится, – пожала яплечами.

– Тем более он нам не пара. Мона, в таких, как он,влюбляются раз и навсегда, это видно невооруженным глазом. Типы, вроде этого,смертельно опасны для юных девушек. Два-три ни к чему не обязывающих брака – иты, пожалуй, будешь готова к любви, а пока выкинь эту затею из головы. Кстати,что с твоим мужем?

– Не хотелось бы тебя огорчать лишний раз, но Сергей погиб.

– Большое спасибо за заботу, довольно странно узнавать осмерти зятя из теленовостей. И эта странная формулировка: «по слухам, близкий ккриминальному миру…». Что они себе позволяют?

– Извини, мама, – не придумала я ничего умнее.

– Значит, его убили? Кто?

– Идет следствие, – пожала я плечами.

– Не смеши. В таких делах либо сразу все ясно, либо не будетясности никогда. Если господа из органов начнут досаждать, скажи мне. Я найдуна них управу. – Тут мама внимательно посмотрела на меня и сказала: – Бедныймой ребенок. – После чего заключила в объятия и поцеловала. – Твоймуж тебе что-нибудь оставил?

– Ничего.

– Хорошенькое дело… Впрочем, это к лучшему, деньги, нажитыенезаконным путем… по-моему, звучит скверно. Меняй фамилию. Надо поскорее забытьоб этой истории.

– Я не могу забыть. Сергея убили и…

– Поделом ему, – отрезала мама. – Он тебя неценил, шлялся по девкам и даже денег не оставил. А ломать голову над тем, ктоего убил, должны органы.

Мама взяла карты, с намерением разложить пасьянс, давая темсамым понять, что разговор окончен, а я, переминаясь с ноги на ногу,нерешительно начала:

– Сегодня я была у нотариуса.

– По поводу завещания?

– Так ты знаешь?

– О чем? – нахмурилась мама.

– Ну… в Америке умер один тип и оставил мне наследство.

– Господи, – перекрестилась мама, – не успеешьоглянуться, как в живых уже никого не останется. Как его зовут?

Вопрос меня насторожил. Может, в Америке у меня не одинпапа, а два или три?

– Ковальчук Сэмуэль.