Вслед за Петром Ломбардским, автором богословского учебника, принятого как стандарт, Фома Аквинский придерживался идеи о семи таинствах: это были крещение, конфирмация, причастие, покаяние, елеосвящение, брак и рукоположение.

Впрочем, наивысшее таинство – это Евхаристия, и она превыше простого причастия в ранней Церкви. В согласии с тем, как это было принято в Римской Церкви на протяжении столетий, Фома Аквинский считал, что это была истинная жертва – и она продолжала ту жертву, которую Христос принес на кресте, и предрасполагала Бога быть милосердным к тем, за кого совершалась. В таинстве Евхаристии сущность вещественных хлеба и вина чудесным образом менялась в реальные Тело и Кровь Христову, в то время как внешний их облик оставался неизменным. Фома дает классическое представление этой доктрины, известной как пресуществление. Поскольку грех по-прежнему грозит крещеным христианам, Бог даровал покаяние, таинство духовного исцеления. Согласно Фоме, покаяние состоит из трех элементов: это раскаяние, или печаль о грехе; исповедь священнику как духовному врачевателю, способному применить уместное средство от болезни и объявить отпущение грехов; и епитимья, «дело покаяния», через которую христианин обращает во благо злые последствия греха.

С некоторой осторожностью Фома Аквинский также принимал практику индульгенций, обретшую известность в дни крестовых походов. Он учил тому, что благодаря свершению Христа и добродетельным деяниям святых Церковь имела доступ к «сокровищнице добродетелей», огромному духовному источнику, и священники могли черпать из нее, помогая христианам, у которых не хватало собственных заслуг.

Смерть – великое разделение. Грешные, сказал Фома, идут в ад. Верные, которые мудро использовали средства благодати, немедленно попадают на небеса. Но масса тех, кто хоть и был христианином по желанию и участвовал в таинствах, но в недостаточной мере следовал за Христом, должны пострадать и очиститься в чистилище, прежде чем смогут вкусить блаженство рая. К счастью, этим душам может помочь и земная Церковь. Молитвы к святым, пребывающим на небесах, могут возобладать и облегчить боль души в чистилище.

И мы подходим к вершине возвышенного стремления Церкви – и к ее высочайшей надменности. Земли уже мало! Папа и его священники могут не только передать благодать Божью земным грешникам через чудо святого причастия и свои молитвы за умерших – их власть простирается и в загробный мир, они и там могут служить страдающим душам!

Города, важные для Церкви в Средние века

В этом нет ничего нового, и все говорилось уже не раз. Но Фома встроил традиционные учения Церкви в великую, почти что космическую систему воззрений. Подобно готическим соборам, его система стремилась к совершенной гармонии между стремлениями людей и светом Божьей истины, и она дала папской монархии впечатляющую сверхъестественную картину и этого, и иного мира.

Но, возможно, схоластическое богословие, как и крестовые походы, зашло слишком далеко и притязало на слишком многое и для себя, и для Церкви. Знаком того, сколь велика оказалась надменность пап, стало заявление Иннокентия III о том, что папа – судья мира, и он «поставлен между Богом и людьми; он ниже Бога, но превыше людей». Это хвастовство не прошло незамеченным, и все больше неграмотных мирян вспоминали свидетельство апостола: «Един Бог, един и посредник между Богом и человеками».

Рекомендации к дальнейшему прочтению

*Barron, Robert. Thomas Aquinas: Spiritual Master. 2nd ed. New York: Crossroad, 2008.

*Bauerschmidt, Frederick. Holy Teaching: Introducing the Summa Theologiae of St. Thomas. Grand Rapids: Brazos, 2005.

Daniel-Rops, H. Cathedral and Crusade. London: J. M. Dent, 1957.

Dauphinais, Michael, and Matthew Levering. Knowing the Love of Christ: An Introduction to the Theology of St. Thomas Aquinas. Notre Dame: University of Notre Dame Press, 2002.

Fremantle, Anne. Age of Faith. New York: Time-Life Books, 1968.

Haskins, Charles Homer. The Rise of the Universities. Ithaca, NY: Cornell University Press, 1957.

*Healy, Nicholas. Thomas Aquinas: Theologian of the Christian Life. Burlington, VT: Ashgate, 2003.

McGiffert, Arthur C. A History of Christian Thought: From Tertullian to Erasmus. New York: Scribner’s, 1954.

Nichols, Adam. Discovering Aquinas: An Introduction to His Life, Work and Influence. Grand Rapids: Eerdmans, 2003.

Все, как мы знаем, любят любимых. Песни о бесконечной преданности не новы. XII век полнился балладами трубадуров – о возвышенной любви, о доблестных рыцарях, о злобных колдунах, о волшебных замках… В них звери говорили человеческим языком, и в них всегда, неизменно, присутствовали прекрасные дамы.

Возможно, именно поэтому столь многих повлекло к Франциску Ассизскому. Он пел свою песнь Госпоже Бедности, своему идеалу истинного христианства и личной святости. В самом начале проповеднического пути этот «отважнейший рыцарь Христов», как назвал его первый биограф, ревностно, пылко предал себя Бедности.

Одна из многих историй о нем гласит, что Франциск, с несколькими спутниками, отправился искать Госпожу Бедность. Два старика сказали ему, что та живет высоко в горах. Он взошел к вершинам и нашел ее там, «на троне ее наготы». Она приветствовала путников, и Франциск немедленно назвал ее «царицей добродетелей». Бедность ответила, что поистине была в раю с Адамом, но, когда он согрешил, стала бездомной странницей. Потом явился Иисус. Он сделал ее своей избранной, и через нее умножились верующие. Монахи в особенности притекали к ней, пока ее враг, Жадность, не сделала их богатыми и привязанными к жизни. Потом у нее не осталось выбора, и она ушла от монашества. Услышав историю Бедности, Франциск поклялся быть ей верным, обручился с ней, и она спустилась с ним с горы.

Франциск был не единственным духовным рыцарем, преданным Госпоже Бедности. В XII–XIII веках у нее были толпы почитателей. Странствия, проповедование и добровольная нищета подходили уму и сердцу многих христиан. Все больше мирян уже не полагались на молитвы монахов и епископов. Они прочли Библию по-народному просто и поклялись следовать евангельскому воззванию: «Продай имение твое и раздай нищим… и приходи и следуй за Мною». Одни из этих верующих выбрали ортодоксию, другие предпочли ересь, и временами друг от друга их отделяло только лезвие ножа.

Одно было ясно: видение Иннокентия III, в котором Христос, сходящий с небес, через своего наместника правил всеми народами, всем познанием и всей благодатью в этой и в следующей жизни, встретило грозного соперника в древнем образе Спасителя, сказавшего: «Лисицы имеют норы и птицы небесные – гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову». И где же, в конце концов, истинное христианство? В священной инстанции – или в самоотверженной жизни?