Когда наконец гости разъехались, Эдвард собрался было в клуб, но Августа его остановила:

– Сядь и выслушай меня. Я хочу поговорить с тобой и с твоим отцом.

Джозеф, направлявшийся к себе в спальню, тоже присел. Августа обратилась к нему:

– Когда ты сделаешь Эдварда партнером банка?

Джозеф тут же напустил на себя недовольный вид.

– Когда он будет старше.

– Но я слышала, что Хью готовы сделать партнером, а он на три года младше Эдварда.

Августа не имела ни малейшего представления, как делались деньги, но всегда знала, в каких отношениях между собой сотрудники и партнеры банка. Мужчины обычно не разговаривали о делах в присутствии дам, но Августа узнавала об этом на семейных чаепитиях.

– Видишь ли, возраст – не единственный критерий, по которому человек становится партнером, – сказал Джозеф. – Кроме этого, учитывается и его деловая хватка, а у Хью она есть, причем такая, какой я еще не видел в молодых людях его возраста. Среди других условий – привлечение в банк большого капитала и надлежащее социальное положение или политическое влияние. Боюсь, у Эдварда нет ничего из упомянутого.

– Но он твой сын.

– Банк – это деловое предприятие, а не званый ужин, – еще более раздраженно сказал Джозеф. – Должность в банке не имеет прямого отношения к семейным связям. Умение делать деньги – вот главное.

Августа на некоторое время усомнилась, стоит ли настаивать на своем. Может, у Эдварда действительно нет необходимых для этого качеств? Но нет, все это чушь. Он прекрасно подходит для партнера. Пусть он и не складывает цифры столбиком так же быстро, как Хью, но ведь он их родной сын! Ему по наследству должны были перейти все их лучшие качества.

– Капитал у Эдварда есть. Вернее, был бы, если бы ты пожелал того. Ты ведь в любое время можешь выделить ему деньги в качестве личного капитала.

На лице Джозефа отразилось знакомое ей упрямое выражение, с каким он встречал любое ее предложение о переезде или переделке его спальни.

– Только после того, как Эдвард женится! – сказал он и вышел из комнаты.

– Ты выводишь его из себя, – сказал Эдвард.

– Это же ради твоего блага, Тедди, дорогой.

– Но так ты делаешь только хуже.

– Нет, не делаю, – вздохнула Августа. – Ты слишком добродушен и ко всему относишься снисходительно. Это мешает тебе понимать, что происходит на самом деле. Твой отец полагает, что твердо настоял на своем, но если подумать, то получается, что он пообещал выделить тебе крупную сумму и сделать партнером, как только ты женишься. Значит, это мы настояли на своем.

– А ведь и правда, – удивленно согласился Эдвард. – Мне это как-то не пришло в голову.

– В этом-то и проблема, дорогой. Ты не такой проницательный и пронырливый, как Хью.

– Хью повезло в Америке.

– Да-да, повезло. Так ты женишься?

Эдвард сел рядом с ней и взял ее за руку.

– Зачем? Если ты обо мне так заботишься…

– А кто будет заботится о тебе после моей смерти? Тебе нравится Эмили Мэпл? Мне показалось, она очаровательна.

– Она говорит, что охота – это жестокое развлечение и что ей жаль лис, – сказал Эдвард слегка презрительно.

– Тогда твой отец даст тебе по меньшей мере сто тысяч фунтов, а может, и четверть миллиона.

Эдварда это не впечатлило.

– У меня есть все, что нужно. И мне нравится жить с тобой.

– И мне нравится, что ты всегда рядом. Но я хочу видеть тебя счастливым мужем рядом с симпатичной женой, владеющим своим капиталом, и партнером в банке. Скажи, что подумаешь об этом.

– Хорошо, я подумаю об этом, – он поцеловал ее в щеку. – А теперь мне действительно нужно идти, мама. Я пообещал кое-каким товарищам, что увижусь с ними еще полтора часа назад.

– Ну ладно, тогда ступай.

Эдвард встал и подошел к двери.

– Спокойной ночи, мама.

– Спокойной ночи. Подумай об Эмили!

Кингсбридж-Мэнор был одним из крупнейших домов Англии. Мэйзи останавливалась там три-четыре раза, но не осмотрела и половины его. Всего в особняке насчитывалось двадцать спален, не считая комнат для пятидесяти с лишним слуг. Он обогревался каминами с углем, по вечерам в нем зажигали свечи, и в нем была только одна ванная комната, но недостаток современных удобств компенсировался старомодной роскошью: кровати с шелковыми балдахинами, изысканные старые вина из просторных погребов, лошади, ружья, книги и бесконечные аристократические развлечения.

Молодой герцог Кингсбридж ранее владел сотней тысяч акров лучшей фермерской земли в Уилтшире, но по совету Солли продал половину и купил большой участок земли в Южном Кенсингтоне. Последовавший за этим спад в сельском хозяйстве разорил многие семейства, но нисколько не сказался на Кинго, продолжавшем устраивать пышные празднества.

Первую неделю они провели здесь с принцем Уэльским, наряду с Солли и Кинго питавшим страсть к веселым розыгрышам, и Мэйзи старалась придумывать им такие развлечения: подменяла в десерте взбитые сливки мыльной пеной; пока Солли дремал в библиотеке, расстегивала его подтяжки так, чтобы, когда он встал, с него слетели брюки; склеивала страницы «Таймс», чтобы их невозможно было перелистывать. По случайности первым газету взял сам принц, и на некоторое время в гостиной наступило молчание – все ожидали, как на эту шутку отреагирует наследник трона. Конечно, ему нравилось подшучивать над другими, но сам он еще не становился жертвой розыгрышей. Поняв же, в чем дело, он расхохотался, а вслед за ними залились хохотом и остальные – не столько от веселья, сколько от облегчения.

После того как принц уехал, на смену ему приехал Хью, и тут-то и начались неприятности.

Пригласить Хью было идеей Солли. Хью ему очень нравился, и Мэйзи не могла придумать причину, по которой можно было бы ему отказать. И Солли же предложил Хью поужинать с ними в Лондоне.

Тем вечером Хью быстро пришел в себя и показал себя образцовым гостем. Возможно, манеры его были не настолько изысканны, как в том случае, если бы последние шесть лет он провел в лондонских гостиных, а не на складах в Бостоне, но все его недостатки компенсировались природным очарованием. За два дня в Кингсбридже он успел увлечь всех своими рассказами об Америке – о стране, где никто из них никогда не бывал.

Забавно, что на некоторую грубость манер Хью обратила внимание именно Мэйзи. Шесть лет назад все было бы наоборот. Но она быстро всему училась – например, без труда освоила произношение высшего класса, хотя над грамматикой пришлось поработать чуть дольше. Труднее всего было усвоить мельчайшие особенности поведения: как выходить в двери, как говорить с домашней собакой, как менять предмет разговора, как не обращать внимания на подвыпившего гостя. Мэйзи не сдавалась, усердно всему училась, и теперь ее поведение казалось совершенно естественным.