– Я пеку пирожки только из самого свежего! – робко отбивалась бедная женщина.

– Все вы так говорите, а честные люди потом в больницы попадают после вашего свежего! Ну, что ещё?

Мужчина нервно дёрнулся и обернулся назад. Подошедшая бабуля тихонько постукивала его по плечу.

– Чего тебе, старая? Небось, защищать притопала свою товарку? Все вы, бабы, из одного теста сделаны!

Старушка тихо сказала что-то, подняв лицо наверх.

– Что-что? – не расслышал мужчина и невольно пригнулся.

Фраза, которую произнесла бабуля прямо в его ухо, заставила застыть невежливого типа в оторопи. С огромным удивлением наблюдала Анна, как ещё больше покраснело его лицо и покрылась алыми пятнами толстая шея. Он в полном молчании смотрел на крохотную старушку, замерев в неловкой позе. Лишь через минуту всё так же молча он перевёл взгляд на торговку пирожками, но в этом взгляде уже не было ни капли боевого хамства, а только одно лишь смущение.

– Извините, пожалуйста, – пробормотал он озадаченной продавщице, вытащил из бумажника деньги, не глядя, положил их в корзинку и сделал несколько шагов к поезду.

– А пирожки-то? – опомнилась торговка.

Не произнеся больше ни одного слова, притихший товарищ зажал в руке протянутый кулёк и с какой-то смущённой улыбкой двинулся к своему вагону.

– Что вы такого ему сказали, бабуля? – Анна в нетерпении ждала ответа от вернувшейся старушки.

– Просто напомнила, милая, – тихо произнесла та.

– Но… – начала было Анна.

– Пассажиры, заходите в вагоны, поезд отправляется через две минуты!

Голос проводницы совершенно некстати прозвенел над самым ухом девушки.

– Иди, деточка, а то останешься! – подтолкнула старушка Анну к темнеющему в сумерках вагону.

Крепко прижимая банку с бултыхающейся в ней жидкостью к своей груди и растерянно оглядываясь назад, Аня поднялась наверх, потопталась в тёмном проходе и прошла к своему купе.

– Ох, заплатить-то я забыла! – вдруг вспомнила она. Выхватив деньги из кошелька, она замахала ими в открытое окошко.

– Бабушка, я деньги вам не отдала! – крикнула Аня, завидев вдалеке ещё не успевшую уйти беленькую старушку. – Подойдите поближе, я вам их брошу!

– Не волнуйся, деточка! – еле слышно донеслось до неё. – Езжай себе спокойно, а морс выпьешь за здоровье своей дочери!

Поезд мягко качнулся, и вскоре за окном пролетали, оставляя за собой искрящиеся хвосты, разноцветные огоньки тающего во тьме города.

* * *

– Да, Альберт, слушаю вас, – держа в руке тяжёлую сумку и зажав подмышкой большого жёлтого бегемота, Анна шла по опустевшему перрону. – Что вы говорите? Я плохо слышу!

Слова, звучащие в телефонной трубке, никак не хотели укладываться в её голове.

«Наверное, я ещё не пришла в себя после дороги, вот и слышится всякая чепуха», – пронеслось в её мыслях.

– Нам нужно расстаться, Анна. Я возвращаюсь домой.

– Надолго?

– Вы меня не поняли, Анна Даниловна. Я уезжаю насовсем.

– А Лиза?

– Что – Лиза? – раздражённо переспросил мужчина.

– Мы же хотели повезти её на операцию… – пролепетала Анна.

– Вам придётся это делать без меня.

– Но… вы же договорились с вашим другом, – всё ещё не могла понять она.

– Мой друг изменил свои планы. Анна Даниловна, извините, мне сейчас некогда всё объяснять. Я позвоню вам, когда буду на месте.

– Да-да, хорошо…

Увидев невдалеке, под раскидистым клёном, приземистую лавочку, Анна направилась к ней. Она пристроила бегемота на тёплую деревяшку, прямо на вырезанные слова «Аня + Гоша = дружба», опустила на траву сумку и присела.

– Я надеюсь, вы не обижаетесь на меня, Анна.

– Я…

– Вы же умная женщина, моя дорогая! – голос Альберта приобрёл какие-то вкрадчивые нотки. – Пройдёт время, и вы сами поймёте, что так будет лучше для всех.

– Но…

– До свидания, Анна Даниловна, – так и не дал ей сказать ни слова Альберт. – Обещаю позвонить вам.

Тоскливый перезвон гудков завладел серебристым аппаратом.

– До свидания, Альберт Игоревич… – эти слова она адресовала тёмному экрану телефона.

Ощущая перед собой какую-то пелену, в полном молчании Аннушка положила трубку рядом с собой на лавочку и замерла. Если бы её сейчас мог видеть какой-нибудь случайный прохожий, он наверняка подивился бы одинокой фигуре, неподвижно сидящей в тени клёна. Но улица была совершенно пустынна, одноэтажные домики сквозь густые зелёные палисадники молча смотрели на притихшую женщину.

– Как странно, – тусклый голос Анны был сродни этой лавочке, старой и такой же уставшей от жизни. Она немного помолчала.

– Я ничего не понимаю. Совсем ничего. Совершенно. Может быть, хоть ты мне объяснишь? – солнечный зверь с синими глазами оказался у неё в руках. Заглянув в эти круглые, с яркой чёрной точечкой в середине, глаза, Анна продолжила: – Целый год этот человек уговаривал меня выйти за него замуж. Что же теперь с ним произошло? Почему он так легко от всего отказался? И как я теперь объясню Лизе, что операция, которая могла бы ей помочь, отменяется? Ну что ты молчишь, странное животное?

Она встряхнула мягкую игрушку, как будто та на самом деле могла ей что-то сказать. Жёлтая голова, наклонившись набок, всё так же продолжала смотреть глупыми васильковыми глазами на девушку.

– Вот и ты не можешь мне ответить, – вздохнула Анна. Она бросила бегемота на лавку, секунду помедлила, а потом решительно улеглась на твёрдую поверхность, положив голову на игрушку. И посмотрела наверх.

– Всё закончено. Нет больше ничего. Во всём мире только эти ветки, и небо, смотрящее на меня сквозь листву. Они тоже не могут мне помочь! Никто не может мне помочь!

Тоска болезненно сжала сердце. Анна всхлипнула.

– Ну вот, – пробормотала она и вытерла выступившие слёзы рукой, – я уже начала себя жалеть. А это самое последнее дело! Подумаешь, бросил жених, эка невидаль! Да и не нравился он мне вовсе, было бы из-за кого переживать. А Лизке я и сама смогу найти хорошего врача! Устроюсь на работу в городскую оранжерею к Андрею Ивановичу, тем более он давно меня звал. У них там зарплата не чета нашей. Заработаю денег и отвезу дочку в самую лучшую клинику. Да, так и сделаю!

Анна резко села. Не тратя больше ни секунды, она схватила баул, бросила телефон в сумочку, прижала к себе бегемота и быстрым шагом, не оглядываясь, пошла по дороге вперёд.

– Ну что, все готовы? – адмиральским голосом спросила Шурка, оглядывая сверху, словно с капитанского мостика, своё семейство.