– Хорошая ты собеседница, – усмехнулся мальчик, – покладистая.

– С кем ты там опять разговариваешь, Миша? – Анна Даниловна шла вдоль длинного ряда, спешно расстёгивая пуговицы рабочего халата.

– Сам с собой, Анна Даниловна. А вы что, уже уходите?

– Да, Мишенька. Случилась беда с моей бабушкой Зиной. Представляешь, она упала с дерева на своём огороде и сломала ноги.

– Обе? – ужаснулся Мишка.

– Да. Уж сколько раз я ей говорила: «Баб Зин, не гоже в твоём возрасте с деревьев урожай собирать, привлекай соседей». А она мне: «Этих старых перечниц? Уж лучше сама как-нибудь справлюсь». Вот и справилась!

Анна огорчённо махнула рукой.

– И что теперь делать, Анна Даниловна? Вы с Лизой поедете ухаживать за бабушкой? Значит, и свадьбы не будет? – с надеждой спросил мальчик.

– Ну что ты, милый! Съезжу на недельку, найду какую-нибудь сиделку бабуле и вернусь.

– А как же Лиза без вас останется?

– Няню попрошу с ней побыть. Вот как раз сейчас и позвоню, договорюсь. Ты повесь пока это на место, ладно?

– Конечно! – Мишка схватил халат и бросился в подсобку. Через минуту он уже вновь был возле Анны. Она выглядела растерянной.

– Наша няня лежит в больнице с воспалением лёгких. Я поговорила с её сестрой, которая сейчас как раз у няни Оли в палате. Говорит, вчера её забрали с высокой температурой. Что же это такое, а, Миш?

– Анна Даниловна, я знаю совершенно замечательных людей, которые смогут приютить у себя вашу Лизу! И не только на неделю, а на целый месяц или даже год!

– Кто же это добрый такой, Миш? – улыбнулась Анна.

– Мои родители! А ещё моя бабушка, у которой огромный опыт в воспитании маленьких девочек!

– Так-таки и огромный? – рассмеялась она.

– Конечно! Я думаю, Лизе совсем не скучно будет в нашем доме.

– Ну что ты, Мишенька… Ты не знаешь, как тяжело справиться с нездоровым человеком, даже если этот человек – маленькая девочка. Я не посмею вешать на вас эти заботы. Придумаю что-нибудь, день у меня ещё есть.

– Анна Даниловна, уж не хотите ли вы, чтобы Альберт Игоревич остался с Лизой?

– Альберт Игоревич? – задумчиво произнесла Анна. – Не-е-ет, пожалуй, не хочу. Да он и не сможет. Нет-нет, это плохая идея. Позвоню-ка я лучше своей подруге, может быть, она согласится? Впрочем, у неё же годовалая дочка, им сейчас совсем не до нас. Что же делать?

Анна потерянно посмотрела на мальчика.

– Анна Даниловна, у меня есть ещё один аргумент в пользу моего дома! Я не сказал вам про самого главного члена нашей семьи, который будет руки облизывать вашей дочери и вообще ходить за ней по пятам!

– Кто же этот странный господин, Миша?

– Наш Бонифаций Рудольфович, гроза всех воробьёв и привидений нашего района! Наш самый бесстрашный и самый заботливый пёс!

– О, это весомый аргумент, мальчик мой! – расхохоталась Анна. – Знаешь что? Я, пожалуй, поговорю с твоими родителями, может быть, и правда это единственный для нас выход?

– Ура!!! – подпрыгнул Мишка. – Да здравствует баба Зина! Вы не переживайте за Лизу, Анна Даниловна, ей у нас правда будет хорошо! И не торопитесь, бабушки любят, когда за ними ухаживают. Можете пожить там недельку, месяц, год…

– Вот обалдуй! – улыбнулась Аннушка, набирая номер Мишкиных родителей.

– Не обалдуй, а обалдей! – прошептал Мишка еле слышно.

* * *

– Звонила мама, сказала, что добралась хорошо. Прабабушка Зина передаёт вам всем большущий привет! – Лиза с улыбкой посмотрела на бабушку Соню. Девочка никогда ещё не ощущала такого трогательного к себе внимания со всех сторон, как в этом весёлом доме…

– Ага, в нашем полку прибыло! – Шурка первая подбежала к девочке, появившейся утром следующего дня в двухэтажном особняке с огромной коробкой на коленях. – Привет, Лиза! Чувствуй себя как дома, потому что это дом и есть!

– Привет! – радостно улыбнулась Лиза. – Ты, наверное, Шура? Мне Миша много про тебя рассказывал.

– Врал, небось, – хихикнула Шурка.

– Он сказал, что ты самая талантливая певица из всех, кого он знает.

– Ну, если учесть, что он знает только двух, Сабрину и меня, то это совершеннейшая правда!

– Почему это только двух? – возмутился Мишка. – У нас в классе есть Вовка, так у него вообще бас, как сказал наш Григорий Ильич. И поёт он очень даже красиво, громко. Но ты, Шурочка, лучше всех!

– Здравствуй, Лизонька! – бабушка Соня поцеловала нежную щёчку девочки. – Не слушай ты этих лоботрясов, пойдём-ка я лучше тебе твою комнату покажу.

– Здравствуйте, Софья Михайловна, – улыбнулась девочка.

– Ну какая ещё Софья Михайловна? Баба Соня и всё! – Соня развернулась к зятю, заносящему сумки в прихожую. – Ну-ка, Рудик, неси баулы в комнату! А ты, Михаил, марш умываться!

– Да я сам хотел Лизу в комнату отвезти.

– Неумытым-то? Иди, иди, без тебя разберёмся! – бабушка решительно взялась за кресло. – Мариша, у меня там пирожки свеженькие на столе, глянь-ка, не забыла ли я их прикрыть?

– Когда ты успела их испечь, мам? – удивлённо воскликнула Марина.

– Я ж не валяюсь в постели до обеда, как некоторые! – бабушка оглянулась на среднюю внучку. – Про тебя говорю, Александра. Чего застыла? Помоги матери стол накрыть!

– Полководец, – усмехнулся папа Рудик, подхватывая с пола две нелёгкие дорожные сумки. – Всех построила. Лена только неохваченная осталась.

– Елена наша давно на дежурстве, а то бы и её приспособили к делу, – подмигнула Марина мужу, направляясь на кухню.

– Разговорчики в строю! – шикнула на них Соня.

– Лиз, вообще-то бабуля у нас тихая и добрая, ты не бойся. Да, ба? – Мишка хитро взглянул на бабушку, свесившись с лестничных перил.

– Михаил, тебя ждёт вода и мыло!

– Иду, иду, – поднялся ещё на одну ступеньку Мишка. – Лиза, я скоро, ты не успеешь даже соскучиться!

– Вот ещё, было бы по кому скучать! По мальчишке с грязными ушами! – откликнулась снизу баба Соня.

– Ну ба, как можно при даме такое говорить мужчине? А уши, кстати, я вчера мыл. Шампунем, между прочим!

– Так вот почему мой шампунь закончился? – грозно посмотрела на брата Шурка. – Боюсь, чьи-то уши будут скоро не только чистые, но и красные от трёпки!

– Не говори гоп, пока не перепрыгнешь, – рассмеялся Мишка и одним прыжком оказался наверху.

– Ладно, ладно, дом у нас не большой, где-нибудь да встретимся! – погрозила кулаком Шурка.

– И с этими людьми я живу! – горестно потряс сумками папа Рудик.