посту. Гарри окинул взглядом богато украшенные белые стены и сказал:

— Никто не написал на стене: ¡Arriba España![47]

— Фаланга не тронула бы дворец. Это символ монархистов. Они надеются, что в один прекрасный день Франко разрешит королю Альфонсо вернуться.

Барбара замолчала, чтобы закурить сигарету. Гарри отошел к краю дороги. За высокой оградой был обрыв, внизу находился дворцовый сад. Дальше виднелся парк Каса-де-Кампо — толстый ковер из побуревшей зелени покрывал ландшафт. Подошла Барбара.

— Поле битвы, — тихо произнес Гарри.

— Да, в парке наверняка до сих пор живого места нет, много неразорвавшихся снарядов. Но люди все равно стали снова там гулять, безопасные дорожки отмечены.

Гарри посмотрел на парк:

— Я бы пошел взглянуть. Вы не против?

Барбара замялась, ей не хотелось видеть напоминания о войне, о блокаде.

— Скорее нет? — мягко спросил Гарри.

Барбара тяжело вздохнула:

— Что ж, пойдемте. Вероятно, мне тоже следует это увидеть.

На трамвае пришлось проехать всего две остановки. Сойдя, они прошли вверх по короткой улочке. Рядом с ними шагали и другие люди: молодой солдат с подружкой и две женщины средних лет в черном. Обогнув небольшой холм, Гарри и Барбара увидели пустошь, перепаханную разрывами снарядов, тут и там стояли сгоревшие танки и разбитые артиллерийские орудия. Рядом из земли торчала кирпичная стена, вся в ямках от пуль, — единственное, что осталось от какого-то здания. Почти все уже заросло травой, однако затопленные воронки и длинные линии траншей прорезали землю, как открытые раны. Через пустырь были проложены дорожки — узкие деревянные настилы, напоминавшие людям, что лучше не покидать их из-за опасности наступить на неразорвавшийся снаряд или мину. Вдалеке виднелся дворец, белый и чистый, как мираж.

Барбара предполагала, что зрелище расстроит ее, она ощутила глухую печаль. Оно напомнило ей картины со сценами Первой мировой войны. На Гарри, казалось, поле боя подействовало сильнее, он побледнел. Барбара мягко прикоснулась к его руке:

— С вами все в порядке?

Он сделал глубокий вдох:

— Да. Вспомнил Дюнкерк на мгновение. Там тоже было много брошенных орудий.

— Хотите, вернемся? Вероятно, нам не следовало приходить сюда.

— Нет. Пойдемте дальше. Вот тропа.

Некоторое время они шли молча.

— Говорят, на севере еще хуже, — сказала Барбара. — Где была битва на Эбро. На много миль раскиданы брошенные танки.

Слева от них две женщины в черном двинулись по другой тропинке, крепко держась друг за дружку.

— Столько вдов. — Барбара скорбно улыбнулась. — Я была с ними в одной лодке, совершенно потерянная, пока не встретила Сэнди.

— Как это случилось? — спросил Гарри.

Она остановилась, закурила сигарету:

— Красный Крест отправил меня в Бургос. Там все сильно отличалось от Мадрида. Начать с того, что он был далеко за линией фронта. Мрачный город, много средневековых зданий. В местном Красном Кресте сплошь отставные генералы и знатные испанские матроны. Вообще они были добрые, не такие параноики, как республиканцы. Но они могли себе это позволить. Уже тогда знали, что победят.

— Странно, наверное, было работать с врагами Берни.

Гарри впервые упомянул о нем. Барбара посмотрела на него и отвела глаза:

— Я не разделяла его политических взглядов, вы же знаете. Была нейтральна. В Красном Кресте это не считается зазорным, ни то ни се — это хорошо, ты пытаешься стать силой, которая умеряет страдания. Люди этого не понимают. Берни не понимал. — Барбара повернулась и посмотрела Гарри в глаза. — Вы думаете, я поступила неправильно? — вдруг спросила она. — Связалась с человеком, который поддерживает режим. Я знаю, Сэнди и Берни не ладили в школе.

— Ну что вы, — улыбнулся Гарри. — Я сам по натуре нейтрален.

Барбару от его ответа окатило волной облегчения, она не вынесла бы осуждения. Глядя на Гарри, ей хотелось кричать: «Он может быть жив, он может быть жив!» — но она прикусила губу.

— Вы помните, в каком состоянии я была, Гарри. Меня не волновала политика, я со своей работой едва справлялась. Ходила в каком-то сером тумане. И конечно, мне приходилось помалкивать про Берни. Едва ли стоило ожидать от людей, которые поддерживали националистов, что они обрадуются, узнав о моей связи с человеком из другого лагеря.

— Конечно.

Они прошли по доскам, проложенным над траншеей. На дне лежали полусгнившие ботинки и горка ржавых банок из-под сардин с этикетками на русском. У края окопа была приделана табличка со стрелками, которые указывали в две стороны: «Nosotros» и «Ellos». «Мы» и «Они». Вдалеке две женщины медленно шли вперед, все цепляясь одна за другую.

— И тогда вы встретили Сэнди? — Гарри вывел Барбару из задумчивости.

— Да. — Она серьезно посмотрела на него. — Понимаете, он спас меня.

— Сэнди говорил, что возил туристов по полям сражений.

— Да. Мне было очень одиноко в Бургосе. Потом мы познакомились на одной вечеринке, и он, можно сказать, дал мне новую жизнь. Поддержал во всем.

— Редкое совпадение — встретить еще одного выпускника Руквуда.

— Да. Хотя в националистической Испании все англичане рано или поздно друг с другом встречались. Нас было немного. — Она улыбнулась. — Сэнди говорил, это судьба.

— Раньше он верил в судьбу. Но теперь сказал мне, что больше не верит.

— Думаю, верит, но неохотно. Он сложный человек.

— Да, сложный.

Они дошли еще до одной траншеи.

— Осторожнее на досках, — предостерег Гарри. — Дайте мне руку.

Он перевел Барбару через окоп. Тут снова был указатель «Мы» и «Они» со стрелками в разные стороны.

— Он был очень добр ко мне, — сказала Барбара. — Сэнди.

— Простите. — Гарри повернулся к ней. — Я не расслышал. Меня до сих пор одно ухо подводит.

Он сразу смутился и растерялся.

— Я сказала, Сэнди был добр ко мне. Он убедил меня взяться за эту волонтерскую работу: понимает, что мне нужно какое-то занятие.

Барбара с горечью мысленно задалась вопросом: «Не из чувства ли вины я так его выгораживаю?»

— Хорошо, — отозвался Гарри предельно нейтральным тоном.

«Он не любит Сэнди, — с внезапным удивлением подумала Барбара. — Тогда зачем снова с ним сошелся?»

— Сэнди по мере сил помогает евреям, убежавшим из Франции, — добавила она.

— Да, он упоминал об этом.

— После вторжения немцев многие из них покинули страну, взяв только то, что могли унести. Они пытаются попасть в Португалию, а оттуда в Америку. Они в ужасе от нацистов. Создан комитет помощи беженцам, и Сэнди в нем состоит.

— Недавно фалангисты устроили демонстрацию у посольства, они во все горло выкрикивали антисемитские лозунги.

— Режим вынужден ходить на цыпочках перед нацистами, но комитет Сэнди они не трогают, пока работа идет по-тихому.

Две женщины, шедшие на некотором расстоянии от них, остановились. Одна плакала, другая обнимала ее. Барбара снова посмотрела на Гарри:

— Мы с Сэнди на самом деле не женаты, он сказал вам