Скорей всего, Андрей Архипович был из этойкогорты артистов, хотя сейчас он уверял меня, что играл Гамлета, короля Лира,Чичикова, Отелло и другие заглавные роли. Но, в конце концов, рассказ осценической карьере Кутякина интересовал меня меньше всего, внимание привлекладругая часть повествования, та, в которой Андрей Архипович объяснил причинысвоего появления в Веревкине.

Не секрет, что многие деятели сцены любяткрепко выпить. Дружбой с зеленым змием могли похвастаться актеры и прежних, инынешних лет. Кого-то главные режиссеры, не вынеся скандалов, увольняют,кого-то, наиболее талантливого, терпят, сцепив зубы. Выкинешь пьяного обормотана улицу, и сборов не будет, народ идет на «фамилию», и зрителю, в общем, всеравно, что блистающего сейчас на сцене премьера за полчаса до начала спектакляприводили в чувство все помощники режиссера. Кстати, абсолютное большинствонетвердо стоящих на ногах звезд, оказавшись на сцене перед переполненным залом,концентрируются и играют просто замечательно. Это одна из загадок профессии,заика на подмостках начинает говорить гладко и плавно, горбатый выпрямляется, аалкоголик трезвеет.

Но, видно, Андрей Архипович не представлялособого интереса для постановщиков, потому что его за дружбу с бутылкой выгналисначала из МХАТа, а потом еще из парочки не столь известных коллективов.

Наступило голодное время. Ни родственников, нижены Андрей Архипович не имел, кормить его было некому. Одно время актер ходилпо знакомым, у одних обедал, у других ужинал, но очень скоро его пересталипускать в приличные дома. Единственным богатством Андрея Архиповича была хорошая,с двумя окнами, комната в коммунальной квартире. Оставшаяся часть апартаментовпринадлежала полковнику Епифанову и его семье.

Как-то раз жена военного, Нинель Михайловна,пришла к актеру и с участием сказала:

– Вижу, плохо тебе.

– Ничего, мадам, выживу, – бодроответил Кутякин.

– Чего на работу устраиваться неидешь? – протянула полковница.

– Я, мадам, трамваи водить необучен, – улыбнулся лицедей, – токмо способен сцене служить, вот,жду-с предложений.

– Кто ж тебе, ханурику запойному, чегопредложит? – прищурилась Нинель.

– Вы, мадам, желаете оскорбить творческуюличность? – без всякой злобы отреагировал Кутякин.

– Помочь дураку хочу, – вздохнулаполковница, – слушай вот лучшее предложение. Тебе жрать нечего, и закомнату, между прочим, платить надо. Где деньги взять, а? То-то и оно. А ямечтаю пожить спокойно, одной хозяйкой в квартире, надоело твой пьяный храпслышать, усек?

– Вы, мадам, предлагаете мне удавиться итем самым решить проблему? – хмыкнул Кутякин.

– Да не перебивай, идиот, –обозлилась Нинель, – у моей домработницы Верки сестра есть, Нюра. Хорошаябаба, спокойная, не пьет, хозяйствует, живет в деревне Веревкино, работаетуборщицей в клубе.

– И что? – насторожился АндрейАрхипович.

– Замуж она хочет! Распишешься с Нюрой,уедешь в Веревкино.

– Упаси бог, мадам!

– Какая тебе разница, где квасить!

– Нет, нет.

– Там клуб есть, будешь спектаклиставить!

– Ни за что!

– Деньги платить станут!

– О боже!

– И я в кошелек насыплю, – гуделаполковница.

Но Андрей Архипович лишь тряс головой.

– Какая деревня, мадам, помилуйте, яактер МХАТа!

Нинель плюнула и ушла. В субботу она сновазаглянула к соседу:

– Хочешь пять рублей?

– Спасибо, мадам, – отозвалсяКутякин, – храни вас господь за милостыню.

– За так ничего не получишь, –прищурилась дама, – помоги Верке домой всякую лабуду отвезти.

Денег не было совсем, и Андрей Архиповичсогласился. Обвешанный узлами, он прибыл в Веревкино, где познакомился с Нюрой,сестрой Веры, хихикающей бабой, по самые брови замотанной в серый платок. Нюрабыстро вытащила картошечку с укропом, соленые огурчики и выставила на столчетверть, в которой плескалась прозрачная, как слеза младенца, самогонка.

Андрей Архипович потер руки, сел к столу ипринялся за угощение. Дальнейшее вспоминалось туманно, ночь сменяла день, визбу приходили какие-то люди, потом актер подписывал бумаги, его куда-то везлина телеге под ноющую игру гармошки.

Протрезвел Кутякин внезапно, проснулся отнепривычной жары, сел на кровати и обалдел. Где он? Отчего находится напостели, под тяжелой красной периной, и что за баба храпит рядом?

Немного поколебавшись, Андрей Архипович потряс«нимфу», а когда та разомкнула веки, спросил:

– Мадам, вы кто? И где я?

Тетка села и, собрав в узел перепутанныеволосы, ласково сказала:

– Ну ты даешь, муженек, знатно погулял.Жену не признал!

– Чью? – оторопел актер.

– Свою. Нюра я!

Андрей Архипович шлепнулся на подушку ивыпалил:

– Сие невероятно, мадам, я холост и, ксвоему глубокому сожалению, не имею чести знать вас.

– Охо-хо, грехи наши тяжкие, –вздохнула баба, потом она встала, пошарила за иконой, вытащила паспорт и ткнулаактеру в нос: – Гляди!

Кутякин раскрыл документ, удостоверился, чтоон принадлежит ему, полистал странички и ахнул. В нужном месте стоял штамп о егобракосочетании с Анной Сергеевной Ершовой.

– Это как же так? – растерялсяКутякин. – Ну ничего не помню.

– Бывает, – успокоила егоНюра, – давай яишенку пожарю.

Брак, заключенный столь странным, невероятнымобразом, неожиданно оказался счастливым. Андрей Архипович устроился в клубруководителем театрального кружка, потом он стал библиотекарем, затем вахтером.

Карьера шла на убыль из-за пьянки. Нюра мужаникогда не упрекала, алкоголиком не величала и, как ни странно, чувствоваласебя счастливой. В Веревкине пили все мужики, но Андрей Архипович, в отличие отних, не бил жену, просто тихо укладывался в кровать и мирно засыпал. Зато втрезвые минуты он звал супругу «райской розой», постоянно хвалил ее, целовалзадубевшие от работы руки и никогда не забывал вручить ей подарок. Коли не имелденег, то хоть цветов на опушке наберет и принесет в избу. А еще Кутякин нетаскался по другим бабам, он во весь голос заявлял: