В ту же секунду он обернулся, я увиделабольшую седую лопатообразную бороду, закрывавшую почти все лицо, и пронзительноголубые глаза под клочкастыми бровями.

– Нуте-с, – ласково прогуделстаричок, – опомнились? Прошу, катанки[4] теплые!

Прежде чем я сообразила, о чем он толкует,дедушка ловко наклонился, расстегнул мои сапоги, стащил их и нацепил напотерявшие всякую чувствительность ноги огромные серые валенки.

– Эх, молодо-зелено, – протянулон, – все фик-фок на один бок! Чулочки пристегнула – и на мороз. Наверное,совсем вам плохо?

Я закивала, не в силах сказать ни слова.

– Посидите, мадам, пару минут и оттаете, –сказал дедуля, – а пока суд да дело, я чайку сгоношу.

Повернувшись спиной к гостье, хозяин началгреметь бидоном, по небольшому помещению поплыл запах керосина. Ноги началиотогреваться, пальцы закололо иголочками, я принялась осматривать комнатенку. Вуглу громоздится железная кровать, около нее колченогая тумбочка и этажерка, накоторой горой навален всякий хлам. Левая сторона была отдана кухне. Тут виселаоббитая раковина, над ней – самый обычный рукомойник, к такому подносят руки,поднимают вверх железный шпенек, и в образовавшееся отверстие медленнойструйкой начинает вытекать вода. Чуть поодаль стоит ведро, прикрытое кускомфанерки, и столик…

– Вы, мадам, похоже, никогда не виделикеросинки? – вдруг спросил дедуля, обернувшись.

– Нет, – ответила я, – у насдома всегда был газ.

– Прекрасная вещь! – воскликнулстаричок. – Знаете, иногда я вспоминаю прежние восхитительные бытовыеусловия: горячая вода, например! Ей-богу, чудесно иметь ее в доме, хотя вроделетом и не очень нужно. Впрочем, водичку легко вскипятить. Прошу, мадам. Увы,ничем, кроме заварки, порадовать вас не могу. Мои продуктовые запасы подошли кконцу. Хотел к станции пройти, там еды раздобыть, но сперва решил личныймагазин проверить, и тут смотрю, вы, мадам, валяетесь!

– У меня есть булочка! – воскликнулая и расстегнула сумочку.

– С корицей! – восхитилсястаричок. – Моя самая любимая.

– Угощайтесь!

– Право, неудобно. Я, мадам, человекстарой закваски и считаю, что мужчина должен предложить девушке ужин, а не онаему.

– Ну до вечера еще далеко! –воскликнула я. – И потом, все по-честному, ваша заварка – моя булка.Впрочем, вы обмолвились, что здесь неподалеку есть ваш личный магазин? Еслиразрешите сходить в этих замечательных валенках, то я мигом сношусь в лавку икуплю нечто более существенное!

Дедушка засмеялся:

– Мадам, мой магазин – это тот мусорныйбачок, возле которого я имел честь вас подобрать. Туда строители возводимого наместе Веревкина капища сбрасывают остатки харчей. Коли в контейнере пусто, яиду к станции и там запасаюсь. Сейчас люди стали очень хорошо жить, поройвышвыривают истинные деликатесы. Кстати, как вам чаек?

Сообразив, в каком «супермаркете» дедуся отрылзаварку, я испытала огромное желание выплюнуть напиток, но отчего-то машинальнопроглотила его и заявила:

– Восхитительно горячий!

Дедуля ласково улыбнулся:

– Разрешите представиться, мадам, АндрейАрхипович Кутякин, актер Московского Художественного академического театра.

Я подавилась новым глотком чая, закашлялась,затем уточнила:

– МХАТа? Которого?

– Что значит «которого», мадам? –возмутился Кутякин. – МХАТ, как и Советский Союз, один!

Я приоткрыла рот и осторожно сказала:

– Понимаете, МХАТа теперь два, аСоветский Союз, он того, развалился, причем довольно давно!

– Действительно, – хлопнул себя полбу Андрей Архипович, – запамятовал. Ну да не важно, когда я выступал напрославленной сцене, она была единой! Да-с!

– Как же вы тут оказались! –изумилась я.

Андрей Архипович старательно пригладил бороду.

– Заболел! Мучился долго, а когда в себяпришел, из храма Мельпомены меня выгнали, пришлось сначала Христа ради познакомым побираться. А потом господь послал мне Нюшу… Кстати, вы торопитесь?

– Нет, – покачала я головой, –приехала сюда, чтобы отыскать Ирину Малову с дочерью, но, похоже, зря проделалапуть.

– И кем вы Ирочке приходитесь? –заинтересовался Андрей Архипович.

– Вы знали Малову? – обрадовалась я.

– Как же, – кивнул старичок, –через забор жили! В Веревкине все друг у друга как на ладони были! А что запечаль привела вас, мадам, сюда? И вы так и не назвали своего имени?

– Зовут меня Виолой, а фамилия слегкасмешная – Тараканова, – ответила я.

– Замечательная фамилия, – кивнулдедуля. – Так по какой причине вы направили свои легкие стопы в Веревкино?

Голубые глаза Андрея Архиповича были полнынежнейшего участия, мне неожиданно стало жарко, уютно и очень хорошо.

– Я занимаюсь написанием детективныхроманов, – вдруг призналась я.

– Восхитительно, – прошуршалстаричок.

Я одним залпом допила чай и стала рассказыватьприветливому старику о своих злоключениях. Давно никому не жаловалась с такимвосторгом и честностью.

Андрей Архипович, не перебивая, выслушал меня,потом спокойно сказал:

– Мадам, вы были со мной откровенны,теперь черед моего рассказа. Думается, он может вам оказаться полезен.Наберитесь терпения, повествование долгое, но торопиться вам некуда, вечерняялошадь поедет к станции лишь в шесть часов. Я имею в виду рейсовый автобус. Такя начну?

– Сделайте одолжение, – кивнула я ичихнула.

Уж не знаю, правду ли говорил АндрейАрхипович, когда утверждал, что в свое время успешно закончил театральноеучилище и был распределен не куда-нибудь, а во МХАТ. Может, он и был одним изтех не известных никому актеров, которые появляются во время действия словнотени. Авторы любят делать ремарки, типа: «Слуга вносит стул». Кто-то же долженпритащить его на сцену! А еще во многих классических пьесах есть роли лакеев сканонической фразой: «Кушать подано».