– И какая же? – Мэри было отчасти досадно, отчасти любопытно. Что скажет ей Ирен? И хочет ли она это услышать?

– Вы не можете стукнуть кулаком в стену, или пнуть ногой дверь, или разрыдаться. Для большинства из нас эмоции – отдушина, предохранительный клапан, а вот для вас, насколько я понимаю, нет. Мне кажется, вы не способны дать себе волю, да и никакого удовлетворения это вам все равно бы не принесло. Скорее, только новые мучения. Вам нужна отдушина – возможность дать выход ярости, и притом холодно и рационально. Знаю! Стрельба по мишеням! – Ирен, кажется, была весьма довольна собой. – Вот видите, я могу ставить диагнозы не хуже Зигмунда, и даже денег с вас за свои услуги не возьму.

Мэри рассмеялась. Когда же она смеялась в последний раз? Она даже не могла вспомнить.

– Это напомнило мне одного знакомого джентльмена из Лондона: у него есть такая привычка – палить в стену гостиной!

– Я же говорю, что вы на него похожи! – сказала Ирен. – Только, бога ради, избегайте некоторых его нездоровых привычек – и я имею в виду не порчу обоев и не игру на скрипке в любое время дня и ночи.

– А что же? – спросила Мэри.

– Да так, ничего. Спросите как-нибудь у Джона Ватсона. Глядите, небо в огне!

И правда, небо над Веной так и полыхало оранжевым, розовым, желтым – всеми цветами заката.

– Вы знаете его лучше, чем я, – сказала Мэри. – Вы не думаете когда-нибудь вернуться в Лондон? Он бы, наверное… Доктор Ватсон сказал, что вы любовь всей его жизни.

Ирен взглянула на нее в изумлении, а затем рассмеялась.

– Ох, милая моя! Джон замечательный человек, герой войны – храбрый, преданный, добрый. Но он очень многого не понимает и никогда не поймет. Мы с Шерлоком так хорошо ладим именно потому, что мы с ним полные противоположности друг другу. В своих привычках, темпераментах, в решениях, которые мы принимаем в жизни. Я и Шерлок? Нет, не думаю. Правду сказать, я вообще не думаю, что какая-то женщина могла бы быть с ним счастлива, и уж во всяком случае – не я. Я вышла замуж за Готфрида, потому что хотела того, чего хотят все женщины, – любви, страстной, беззаветной. Я хотела, чтобы меня любили как женщину, а не как загадку, которую нужно разгадать. Я никогда не была бы счастлива с Шерлоком и очень сомневаюсь, что он был бы счастлив со мной. Глядите, первая звезда!

Она показала рукой на небо, край которого уже окрасился в фиолетовый цвет. Да, в нем сияла вечерняя звезда – точно такая же, как в Лондоне.

– Вот разве что… Может быть, вы могли бы быть с ним счастливы, Мэри? – Ирен бросила на нее изучающий взгляд. – Вы ведь не похожи на других женщин, правда?

– Я никогда не осмелилась бы предположить… – смущенно начала Мэри.

– Ох, дружочек, – сказала Ирен и снова взяла ее под руку. – Уж поверьте, я кое-что понимаю в том, о чем думает двадцатидвухлетняя фройляйн. Я ведь сама такой была. Ну, а теперь идемте домой. Если Диана в самое ближайшее время не пообедает, она что-нибудь разобьет, а у меня в доме слишком много хороших вещей, я не могу этого допустить.

– Двадцатиоднолетняя, – сказала Мэри. – Мне двадцать один.

Ирен рассмеялась и вновь увлекла ее за собой ее под каштаны.

– Какая разница.

Мэри: – Почему эта книга заставляет меня краснеть настолько чаще, чем предыдущая?

Кэтрин: – Потому что в этот раз ты сделала больше такого, за что приходится краснеть?

Миссис Пул: – Когда миссис Нортон гостила у нас, она сказала, что ничего вкуснее моего пирога с патокой в жизни не пробовала. Что вы теперь скажете о ваших новомодных европейских пирогах?

Диана: – Вы сказали – пирог с патокой? Я хочу пирог с патокой!

Когда они вернулись домой, фрау Шмидт уже приготовила обед: курицу в томатном соусе с картофелем и маринованными огурчиками.

Мэри: – Это называется паприкаш.

Диана: – И это самая вкусная еда на свете, я серьезно.

Наутро, когда Диана разбудила ее ударом ноги, хотя на этот раз неумышленно (ей, должно быть, снился какой-то очень беспокойный сон), Мэри решила поговорить с неисправимой мисс Хайд серьезно.

– Просыпайся, – сказала она, встряхнув Диану за плечо. – И смотри, не вздумай там геройствовать, поняла?

– Отвяжись, – сказала Диана, не открывая глаз. – Что ты вообще здесь делаешь? Иди в свою комнату. – Она накрыла голову подушкой.

– Мы в Вене. Ты что, забыла? Мы должны спасти Люсинду Ван Хельсинг. И не пытайся спасти ее сама. Собери как можно больше информации, дай ей знать, что мы готовим ей побег, а потом сиди и жди, когда доктор Фрейд тебя заберет.

– Ну конечно, – отозвалась Диана из-под подушки. – Все по плану. Я же всегда все делаю по плану, не так, что ли?

– Не так, – сказала Мэри. – Если бы ты все делала по плану, ты бы вообще не оказалась в Вене. Но это очень, очень важно. Если начнешь геройствовать, тебя поймают, и тогда придется спасать вас обеих – нам лишние хлопоты, а тебе позор. И это в лучшем случае – если нам удастся это провернуть. А если нет – останешься в Кренкенхаусе навсегда! Так что даже не думай.

– Ладно-ладно, как скажешь. – Диана скинула подушку на пол. – А что на завтрак?

Это не имело большого значения – все равно есть им пришлось почти на бегу. В столовой были кофе с булочками, но Ирен велела Диане прихватить пару булочек с собой, а кофе выпить как можно быстрее.

– Допивай до дна – вот так, молодец, – сказала Ирен, глядя на часы. – Он все равно уже почти остыл. Мы должны встретиться с Зигмундом через час, но кто знает, какое движение на Рингштрассе. Мэри, вы с Жюстиной отправитесь на наш наблюдательный пункт. Хотя бы одна из вас должна постоянно находиться там. Грета вам поможет – или она, или Ханна все время будет с вами. Диана, не забудь: если что-то случится, найди способ подать знак. Платок в окне, ночная рубашка – что-нибудь, что можно увидеть в бинокль. Мы сообщим Зигмунду, он приедет и заберет тебя. А если не сможет, тогда… пока не знаю, но что-нибудь придумаем. Идем… нет, эта шляпка не годится. Тебе нужно что-то более легкомысленное, если хочешь выдать себя за заурядную девочку-подростка. Примерь вот эту.

Диана, в достаточно легкомысленной воздушной шляпке-сеточке персикового цвета, вышла за дверь вслед за Ирен, на ходу увернувшись от поцелуя Мэри.

– Не забудь! – крикнула Мэри ей вслед. – Без геройства!

Диана, как показалось Мэри, ответила чем-то очень похожим на непристойный жест, но точно сказать было трудно, так как дверь за ними уже закрылась.

Диана: – Он и был.

Миссис Пул: – С тебя станется.

Мэри повернулась к Жюстине:

– Готова?

Жюстина молча кивнула. Сегодня, после вчерашней эмоциональной бури, она выглядела более спокойной.